Карцером в деревне называли деревянный домик, отличавшийся от других домов меньшим размером и узким окном, похожим на щель. Дверь запиралась снаружи на два большущих засова. Нарушителя порядка обычно держали взаперти до тех пор, пока остальные жители были согласны по очереди приносить ему миску супа и ломоть чёрствого хлеба один раз в день.
Грегор догадывался, что может остаться в карцере надолго. В Стуле имелось слишком много желающих, чтобы драчливый парень подольше посидел взаперти. Нынешний год выдался урожайным, голод деревне не грозил, а значит и похлёбку для пленника найдут.
Так и произошло. Миску с едой приносили в полдень и просовывали в прямоугольное отверстие в низу двери. Скудная еда и одинокое сидение в тесной, тёмной и холодной комнатушке, действительно, заставили Грегора серьёзно поразмыслить о собственной судьбе. Вечером третьего дня несвободы парень начал громко требовать, чтобы позвали старосту Проспера. Орать сын прачки всегда был горазд, так что жители соседних с карцером домов сочли за лучшее поскорее выполнить просьбу Грегора Безотцовщины.
– Госпожа моя Юлия, Вы не съели за ужином ни крошки! Мне Питер сказал, – Ада вошла в комнату с тарелкой в руках, – Я принесла Вам рагу. Пожалуйста, поешьте!
Слабое движение руки – и служанка в мгновенье ока заперла дверь на все задвижки и подбежала к кровати.
– Юлия, госпожа, Вам нельзя так, перестаньте! Вспомните, что случилось три года назад! – на лице рыжеволосой девушки была написана непритворная тревога, а в руках откуда-то появился бокал с водой, – Пейте!
Три года назад. Конечно, Юлия помнила. В двенадцать лет она впервые узнала о себе кое-что, чем не намерена делиться ни с кем и сегодня. Случившиеся с ней тогда истерику и испуг удачно списали на выскочившую прямо под ноги девочке крупную мышь. Мышей принцесса всегда боялась. А в тот раз после нескольких часов рыданий – стала слабой, заболела и три недели провела в постели.
Однако, с тех пор прошло достаточно времени, чтобы дочь Эриха Горного научилась держать себя в руках и не выдавать истинных своих чувств в любой ситуации. Но не сегодня.
– Ты знаешь, Ада, ты уже знаешь? – проговорила Юлия сквозь слёзы, пытаясь одновременно разобрать ослабевшими от переживаний руками локоны, собранные в пучок слишком туго.