Я вышел на крыльцо, щурясь от
закатного солнца, которое било прямо в глаза, заливая двор
золотисто-багряным светом. И тут же замер. Она стояла там, у ворот,
рядом с вороным жеребцом царя. Маргарита.
Рыжие волосы, словно расплавленное
золото, горели в лучах заката, переливаясь всеми оттенками меди и
пламени. Ни следа той изможденности, той тени ужаса, что лежала на
ее лице после плена. Теперь она выглядела… живой. По-настоящему
живой. Румянец на щеках, блеск в зеленых глазах, легкая, чуть
смущенная улыбка на губах. Она определенно похорошела, отдохнула и
пришла в себя за те пару дней, что провела в городе под царской
опекой.
Едва я сделал шаг ей навстречу, как
она сорвалась с места.
— Саша! — звонкий, радостный крик
разорвал вечернюю тишину, и в следующее мгновение она уже летела ко
мне, раскинув руки.
Я едва успел подхватить ее, обхватить
руками, чтобы не сбила с ног своей внезапной, почти детской
непосредственностью. Она повисла у меня на шее, крепко-крепко
обняв, уткнувшись лицом куда-то в плечо. Теплая, пахнущая… чем-то
неуловимо знакомым, из прошлой жизни? Нет, скорее травами, солнцем
и чем-то неуловимо женственным.
Я видел, как женщины моего поместья
бросают взгляды и вздыхают, наблюдая сцены, как смотрят на
молодецкое проявление эмоций, вспоминая, наверное, себя в таком
нежном возрасте, когда жизнь казалась простой.
Хотя… вспоминая их состояние,
возникает вопрос: была ли она у них хоть когда-нибудь
простой?..
— Я соскучилась, — тихо прошептала
она мне на ухо, так, чтобы слышал только я.
— И я рад тебя видеть, — ответил я
так же тихо, но взгляд уже перевел поверх ее головы на Долгорукова,
стоявшего подле своего коня с непроницаемым лицом.
Свиты рядом не было. Странно. Или… Я
скользнул взглядом дальше, к дороге, ведущей от поместья. Ага, вот
они. Метрах в двухстах. Пятеро крепких воинов лениво
переговаривались, пуская дым из трубок и явно не спеша
присоединяться к своему государю. Один даже присел на корточки,
кажется, играя в бабки или что-то подобное.
А нет, не странно. Все продумано.
Личная встреча, без лишних ушей.
Осторожно высвободившись из объятий
(Рита неохотно разжала руки, но отступила на шаг, не сводя с меня
сияющих глаз), я шагнул к царю.
— Чем обязан, Ваше Величество?
— Ты просил не ограничивать мою
племянницу в ее желаниях, — ровным тоном произнес Долгоруков,
слегка кивнув в сторону Риты, которая тут же зарделась и опустила
глаза. — Следую твоей просьбе, барон, — учтиво добавил
Государь.