Нужно попробовать прямо сейчас. Я
сосредоточился на точке между глаз этой огромной крысы. Вложил в
это желание всю свою волю, всю концентрацию. Почувствовал, как
энергия начала собираться в камне, в руке, как она потекла по телу,
словно электрический ток. Неприятное, покалывающее ощущение, но
терпимое.
Снова это чувство. Оно бегало
мурашками по коже. Ощущение, что я снова нахожусь на границе жизни
и смерти. Ощущение близящейся безысходности.
Открыв глаза, я увидел, что кисть, в
которой я сжимал Сердце Руны, светится. Мягкий голубоватый свет
пробивался сквозь пальцы. Энергия концентрировалась, собиралась в
плотный тугой комок.
Я выставил вторую руку перед собой и
вытянул указательный и средний пальцы, оставляя все остальные
сжатые в кулак. Эти два пальца — мушка, по которой я целился прям
промеж глаз огромной твари.
Нужно. Ее. Уничтожить.
Над пальцами стал образовываться
маленький голубоватый шарик.
Я направил руку в сторону матки крыс.
Секунда. Две.
Хлопок, словно от преодоления
звукового барьера. Дым развеялся от меня по кругу, будто я дыхнул
из реактивной турбины, а синеватый шарик со скоростью молнии
кинулся в стороны зверюги. Я едва успел заметить, как из ее головы
густой струей брызнула кровь, словно от точного попадания
снайперского выстрела.

Королева лютокрыс взревела так, что у
меня заложило уши. Рев оборвался на полуслове, переходя в
булькающий хрип. Огромная туша завалилась на бок, дернулась
несколько раз и затихла.
Наступила тишина. Оглушительная.
Лютокрысы, лишившись своей королевы, замерли. Затем одна, вторая,
третья развернулись и бросились бежать прочь, к своим норам. Через
мгновение все поле опустело. Остались лишь мы, дымящийся огненный
барьер и трупы крыс.
Я стоял, тяжело дыша. Рука, державшая
камень, дрожала. Тело снова налилось свинцовой усталостью, но на
этот раз… я устоял на ногах. Контроль. Маленький шаг к контролю был
сделан.
Тишина, повисшая над полем после
панического бегства лютокрыс, была почти нереальной. Только треск
догорающего огненного барьера да тяжелое дыхание пятерых человек
нарушали ее. Хламники, опустив оружие, с недоверием смотрели то на
распластанную тушу гигантской крысы, то на меня. В их глазах
читался шок, смешанный с чем-то вроде благоговейного ужаса.
Иван Кречет первым нарушил молчание.
Он медленно подошел ко мне, его взгляд был прикован к моей руке, в
которой я все еще сжимал Сердце Руны, теперь снова ставшее просто
теплым серым камнем.