Я начал вылезать сквозь смятую дверь
и только сейчас заметил что сержанта Твинчука убили
наглухо.
- Дружественный огонь, ошибки войны,
мать, мать, мать, - выругался я.
Раздолбанную машину окружили два
десятка разномастно вооруженных бойцов в немецкой форме, но со
славянскими физиономиями.
- Это же старшина Пухов, командир
партизанского отряда, - сказал один из них узнав меня, - вот мы
обмишурилась, - народ начал виновато
переглядываться.
- Чего стоите как столбы, - сказал я
сердито, - вытаскивайте из машины остальных. Посмотрим кто еще
уцелел после вашего меткого дружественного огня.
- Товарищ старшина, - сказал один из
них, - мы же не виноваты, откуда ж мы могли знать...
- Никто вас не винит, - выругался я
снова, - мать мать мать мать мать...
- Просто вы на немецой машине в
немецкой форме, откуда же знать что вы свои?
- Ладно, хватит об этом. - отрезал
я. - Случай долбанный.
Остальные бойцы слава Богу оказались
живы.
Однако машина, как и Твинчук,
оказалась убита насквозь, наглухо, без шансов снова завестись,
потому что пулеметчик стрелял как раз и в водителя, и в мотор, и
попал в яблочко, просто в пятерочку, ворошиловский стрелок
херов.
- У нас, товарищ старшина, основной
отряд вон там схоронен за тем перелеском. Всю ночь люди шли,
умаялись вконец. Мы вылезли разжиться оружием и продуктами. - начал
объяснять пулеметчик, сержант Боровик.
И опять-таки ничего нельзя
возразить.
Правильно товарищи сработали. И укрыли безоружных бывших
военнопленных, и вылезли найти оружие и боеприпасы, а главное хоть
какое-то питание, потому что большой массе бывших военнопленных
предстояло идти до Белоруссии не то, что не один день, а как бы и
не одну неделю.
Пешим ходом народ, в основной массе
своей ослабленный войной и скудным питанием, большую скорость
выдавать в принципе был не способен.
- Сержанта Твинчука нужно быстро
захоронить, машину откатить подальше в кювет или куда-нибудь в
овраг и присыпать землей, чтобы
ее не было видно с дороги, и фрицы не нашли. И снова садимся в
засаду, будем ждать другую жирную рыбку, раз уж вы нас поймали, -
велел я. - Нам нужно оружие, машины, а главное продовольствие на
большую толпу голодных товарищей.
Генерал-лейтенант фон Штумпф,
комендант Кёнигсберга, проснулся от звуков выстрелов и воя
сирен.
- Какого лешего? - крикнул он
возмущённо.