-- Но почему четверых? Ведь ты мог бы укусить пятерых.
-- Потому что хочу оставить немного яда. На всякий случай.
-- Для меня?
-- Ты себе льстишь.
И новообращённые хохотали от радости – они чувствовали себя
родившимися заново. В мускулах зародилась огромная сила и быстрота,
а уши, нос и глаза обрели небывалую чуткость. От этой радости один
из них обгорел, случайно откинув глубокий капюшон. Идиот принялся
безуспешно носиться в поисках теней, вместо того, чтобы накинуть
капюшон обратно. Так и сгорел – обуглился под солнцем, как полено в
печи. Эта смерть омрачила радость оставшихся в живых новообращённых
– и те послушно двинулись вслед за своим «учителем», размышляя, что
теперь никогда не смогут греться в солнечных лучах, наслаждаясь
днём…
Лют Савохич решился поговорить с Камилом отдельно от остальных
участников совета. Он сказал, что может заразить святош
Плесенью.
-- Но вряд ли потом в твоём замке можно будет жить, -- добавил
Савохич.
-- Нет. Эпидемию мы устраивать не будем. У неё будут слишком
сокрушительные последствия.
В этом же разговоре Лют упомянул, что пташки прилетели к
поместью Миробоичей, однако попытки Мицеталия проникнуть вглубь
дворца не увенчались успехом.
-- Слишком много стражи, -- объяснял Савохич. – Они и вправду
сбивают всех птиц стрелами. Боятся оборотней… Остаётся надеяться на
крыс. Они уже на пути к Плесеннику.
День прошёл быстро. Войско встало лагерем, вампиры отправились
на свою первую охоту – Корнелий взял над ними опеку, а Камил лёг
спать, завернувшись в шубы.
Нойманн пришёл сам, потому что знал – Миробоич за целый день
напряжённых раздумий остынет и признает, что выхода у него нет… Они
увиделись внутри сна про Башни Знания. Камил любил бродить по
тамошним коридорам и библиотекам, тоскуя по, как оказалось,
спокойным и безмятежным временам.
-- Так вот каким ты запомнил это место, -- хмыкнул Вальд. – В
моих воспоминаниях это всё выглядело несколько… иначе. Где-то было
гораздо уютнее, чем в твоём сне, а где-то наоборот – куда скучнее и
серее, чем ты изобразил.
-- У всех разные глаза. Места одни, но видим и запоминаем мы их
не одинаково. Потому что заперты в непохожих жизнях… Как там мои
дети? – спросил Камил, расхаживая между стеллажами.
-- Они под надёжной охраной, -- ответил Вальд, не отставая. – Их
никто не притесняет. Напротив. Лиза огрызается на стражников – она
боится, что у неё отнимут Ведагора. А ещё ей нужны колбочки, но она
пока не подаёт вида.