-- И правильно, Цветан! – обрадовался князь Искро. Он спрыгнул с
коня и обнял своего братца. – Я же говорил – сопротивляться Царю
Камилу – совершенно бесполезно! Его просто невозможно победить!
Этот всесовершенный гений сметёт всех, кто встанет против
него!!
По лицу Миробоича скользнула презрительная ухмылка; и вампир
Корнелий едва сдерживал свой хохот – он был готов взять назад свои
слова, порицавшие Камила за недальновидность во время первых
переговоров. Камил на самом деле глядел гораздо дальше, чем могло
показаться. Дальше всех их вместе взятых.
-- Так уж и быть, прощаю, -- сказал Миробоич. – Поклянись Богом
и присягни мне на верность. Я сохраню все твои титулы, та уж и
быть. Ведь я милосерден и великодушен, а ты добровольно склонился
предо мной. Будешь моим вассалом, как и князь Искро.
-- Благодарю вас, государь! – Цветана пробрало от религиозного
экстаза до самых мурашек. Хозяин снизошёл до такого нижайшего жука,
как он…
-- А теперь поклонись. И приказывай своим войскам немедля
переходить через Перевал. От твоей дружины будет больше толку по ту
сторону Хребтов. Нам ещё предстоит жестоко расправиться с подлыми
мятежниками и с собаками-иноземцами, в великой битве за собирание
земель царских!
Но не всё прошло так гладко, как на то рассчитывал Камил. Едва
князь Цветан отправился давать свою клятву верности некроманту –
некоторые дружины принялись в спешке разворачиваться и покидать
лагерь. Знамёна их удалялись прочь.
-- Верни их, -- сказал Камил, и князь, разозлённый
предательством, ринулся к своему посыпавшемуся лагерю под охраной
богатырей.
-- Вот собаки! – возмущался Искро. – Идут против нас! Они все за
это поплатятся! Надо же, с каким удовольствием они роют себе же
могилы, ты только посмотри! Скоморохи!
Покидали лагерь далеко не все дружины. Большая часть
объединённого войска осталась на месте – возражать сразу двум
князьям осмелились лишь немногие. Бежали только самые фанатичные
христиане, для которых было неприемлемо святотатство, случившееся
под стенами.
Князь Цветан принялся строить своё войско и войска оставшихся
баронов в боевые порядки, разворачивая их в обратную сторону. Он с
яростью носился между палат и шатров, выкрикивая имена предателей и
осыпая тех проклятиями. Но предатели уходили достаточно быстро –
они уже построились за время, пока вдруг рехнувшийся Цветан ездил
на поклон. Беглецы никому не позволили задержать себя, да и
дружинники с гвардейцами расступались перед их колоннами, ибо
положение было крайне неопределённым и никто не хотел брать
ответственности за возглавленную атаку. И когда оставшиеся войска
Цветана построились в боевые порядки, то было уже поздно бросаться
в одну решительную атаку – беглецы отошли уже достаточно
далеко.