Камил вывел из города часть Дружины Смерти, в том числе и
чудовищ и, было, бросился в преследование. Перед тем, как пуститься
вскачь он ещё повстречался с Цветаном.
-- Они ушли, -- констатировал тот, стараясь сохранять
спокойствие перед господином. – Но я догоню их и разобью. Лишь
дайте мне время.
-- Сколько всего их ушло? – спросил Камил.
-- Трое. Завида Неманич бежит к своей крепости на берегу. За ним
бегут епископы двух монастырей – Златко и Драгослав. Они все уводят
за собой почти тысячу. Они хотят развязать междоусобицу – не иначе…
Их нужно покарать!
Камил задумался, глядя вслед уносящимся прочь войскам. Тысяча
уносила свои ноги необычайно быстро. Узкое ущелье не позволит
обогнать их с флангов и окружить, а значит придётся разбиваться о
копейщиков, которых те непременно будут оставлять за собой для
того, чтобы отступили остальные. Дружина Цветана вполне могла
обрушить на них свою гвардию, но сколько она при этом потеряет?
Преследование не принесёт плодов в виде новых мертвецов – трупы
замёрзнут, если Камил будет гнаться за ними со своими мертвецами. К
тому же стены Перевала могут подвергнуться опасности со стороны
Поморича и монастырского войска… Камил вспомнил недавнее
преследование варягов, продлившееся несколько дней и пришёл к
выводу, что не хочет тратить на Неманича и епископов своё
драгоценное время.
-- Пусть бегут, -- сказал Камил, разворачивая мёртвую лошадь
обратно к воротам.
-- Оставлять предателей? – удивился Цветан. -- Мятежники уйдут к
своим монастырям и замкам, которые потом придётся брать
штурмом…Отдыхайте, мой господин, но я могу их всех догнать!
– Ими мы ещё успеем заняться. Главное, что все остальные с нами.
Сейчас куда важней защититься от других угроз… -- Камил протянул
Цветану колбочку со «слезами радости». – Держи.
-- Что это? – не понял князь.
-- Твоя награда за упорство. Пей. Ты ведь и вправду мог бы
броситься за ними вслед и всех догнать… Я ценю это.
-- Благодарю вас… -- Цветан вертел в ладонях колбочку со
странной жидкостью, и даже не подозревал, что уже успел недавно её
испить – этим и была обусловлена его столь резкая перемена в
поведении, которую он ошибочно принял за божественное
прозрение.
Камилу недолго пришлось убеждать Вольгу Святославича пойти на
этот достойный сказаний подвиг. Воитель сперва не очень-то и хотел
вредить Цветану Дальничу, о котором был хороших мнений. Но слова
Камила о том, что поступок этот спасёт многие тысячи жизней, в том
числе и жизни врагов, убедили Вольгу взяться за дело.