И Вольга, разозлённый, отправился снова в свою опочивальню.
Вскоре он вновь принял облик крысы, и снова проник в шатёр.
Ужин князь провёл так же – среди бойцов. Но к вечеру он вошёл в
шатёр в окружении баронов, где все принялись обсуждать ход штурма,
какой они планировали начать на следующий день. Бароны, епископы и
князь хлестали горячее пиво, собравшись вокруг стола с дубовыми
кружками, то и дело прикладываясь к ним. Вольга, уличив момент,
когда бароны отвлекутся на вошедших в шатёр командиров с докладом,
бросился к столу. Он быстро вскарабкался по ножкам, взобрался на
стол и ринулся к княжеской кружке, готовый выплеснуть содержимое
колбочки… но перед ним громыхнуло широкое лезвие боевого топора,
сверкнувшее в свете лучины. Крыса едва не лишилась носа.
-- Бей гадину! Грызун в шатре!
И Вольга бежал из шатра, едва не настигнутый пьяными и
развеселившимися баронами, увлёкшимися погоней, будто на какой-то
охоте.
Ночью, когда в лагере сделалось тихо и все легли спать, кроме
караульных, Вольга уже уверился, что ничего не получится. Он сидел
в тенях и отогревал теплом крысиного тела злополучную колбочку. И
вскоре он заметил, как одолеваемый ночной жаждой после пива, князь
зашевелился, как встал на ноги и заглянул в кружку с замёрзшим
пивом на донышке. Ударом об стол, он выбил лёд, хмыкнул, поставил
кружку обратно и отошёл за шатёр, чтобы отлить. Вольга взобрался на
стол и выплеснул содержимое в кружку, справедливо полагая о
дальнейших действиях Цветана. Князь вернулся в тёмный шатёр, взял
свою кружку и отправился к кострам ближайших караульных за
растопленной водицей.
-- Плесните мне, чего у вас осталось, -- пробормотал сонный
Цветан дружинникам, и те охотно плеснули к нему в кружку дымящегося
кипятка. Некоторое время они стояли под звёздами и беседовали.
Цветан сделался необычайно радостным после того, как осушил свою
кружку до дна. Он вернулся в шатёр и там уже едва ли мог сдержать
своих чувств… Дальнейшие события были сокрыты от глаз Вольги – тот
предпочёл вернуться в своё тело и, наконец, отдохнуть. А вскоре
слуги принялись носиться по коридорам дворца, чтобы рассказать о
Цветане, прибывшем к воротам…
Теперь же смятённые и растерянные бароны, готовившиеся к битве,
а не к объединению с врагом, кланялись Миробоичу и приносили
клятвы, опасаясь идти поперёк сразу двух князей, странно
поддержавших нового и невесть откуда всплывшего Царя, фамилию
которого припоминали лишь старожилы, прошедшие войну Распада.
Бароны присягали к новому государю и боялись того, что будет дальше
– будущее виднелось им как бы в густом тумане. Камил разговаривал с
баронами жёстко, но любезно – показывая им, что он вполне
благороден, если не быть его врагом.