– Хорошего дня, сестра, – поклонилась я посетительнице.
– И тебе всего хорошего, девочка, – кивнула она мне. – Я старшая в гончарной мастерской. Мы с сёстрами хотим тебе подарок сделать.
И, откинув тёплую накидку, протянула миску, расписанную нежными букетиками, в которой стояла в пару ей кружка, украшенная такой же росписью.
– Прими, не побрезгуй, – сунула мне в руки неожиданное подношение горшечница.
– Да за что? – непонимающе хлопала я глазами.
– А за то, что Клару на место поставила, – с недоброй усмешкой объяснила монашка. – Ты даже представить не можешь, сколько она нам всем крови попила. Думаешь, только вам вредительство сделала? Да вот мы поймать или доказать вину её не могли, а ты сумела. Замёрзнешь – заходи в гости к нам в мастерскую греться.
Я смотрела вслед удаляющейся женщине и словно тяжесть с души выдыхала. Всё же угнетало меня то, что по моему обвинению кастеляншу посадили в карцер. Не знаю, что там за условия, но уверена – не курорт. Меня мучали сомнения: соответствует ли наказание совершённому проступку или игуменья была излишне строга к своей подчинённой? Вот только два последующих после происшествия дня показали, что Клара сумела насолить многим. Из швейной мастерской в качестве благодарности мне принесли дюжину потрясающей красоты батистовых платочков с изящной мережкой и вышитой монограммой в уголке, на кухне вместо постных лепёшек стали подкладывать сладкие пирожки. И вот теперь комплект индивидуальной посуды в подарок. Я видела похожие у некоторых сестёр, но даже не мечтала заиметь такой. Мне показалось, что в монастыре этот факт является отличительным знаком. Почти как орден, который вручает Август за выдающиеся заслуги.
…Уж не знаю, насколько помогло происшествие с Кларой росту моей популярности, но я как-то быстро перезнакомилась почти со всеми сёстрами монастыря, и большинство относились ко мне доброжелательно или нейтрально. Но ближе всех, конечно, была Табея. Она следила за тем, чтобы я была сыта, не поднимала тяжёлые вёдра, не позволяла мне подолгу бывать на морозе или ветру – всё-таки одёжка монастырская аскетична, нет в ней утеплителей и мехов – наставляла в жизненной мудрости, что меня забавляло. Откуда у отшельницы, спрятавшейся от простой земной жизни, могут быть навыки выживания среди человеческой стаи? Всё же монастырский уклад от мирского сильно отличался.