Они умели бить так, чтобы ты запомнил. Чтобы выжил. Чтобы
изменился. И знали, когда нужно умереть. Когда падение кхана — это
единственный шанс для другого мира выжить.
Такова была их роль. Их путь. Их код.
Их проклятие.
Сейчас они были Судьями для этого мира.
Этот клан. Эти воины. Этот безмолвный Рурикхан, идущий вперёд,
как смерть, одетая в церемониальную броню. Целое войско, не просто
способное снести новичков — способное вычеркнуть планету.
Стереть цивилизацию, вмонтированную в Систему тысячи лет
назад.
Смести эпоху.
И никто не спасёт, если они решат, что время пришло.
А люди же выглядели жалко.
Скучковавшиеся в углу арены, они делали попытки выстроить хоть
какое-то подобие строя. Щиты были неровными, шаги — неуверенными,
взгляды бегали. Но даже в этом хаосе было что-то… правильное.
Что-то знакомое. Стартовая точка. Та самая, с которой и сами кханы
когда-то начали.
И если хотя бы один из них выстоит — он будет достоин следующего
круга. А заодно — и уважения.
Стандартная процедура — перевести бойню в поединок — прошла
гладко. Люди не могли отказаться. Никто и никогда не отказывался.
Потому что это был шанс. Маленький, зыбкий, но шанс. А в Системе
шанс — это уже почти победа.
И они выставили своего сильнейшего. Самого опасного из
доступных.
Кроркхан, хоть и не был специалистом по людям, сразу понял —
боец молод. Неопытен. Не знает, как драться насмерть. И, скорее
всего, умрёт ещё до того, как осознает, что началось. Разве что
Рурикхан решит растянуть это — из интереса или для забавы.
Шум ударов затих и каждый из бойцов произнес ритуальную фразу —
бой начался. И начался с того, что Рурикхан незамысловатым
движением попытался сразу разрубить противника на две части.
Если бы человек не смог заблокировать — он бы не заслуживал даже
смерти в бою. Но он заблокировал. И даже откинул кхана в
сторону.
Рурикхан начал забавляться. Танцуя с клинками, словно с
пылающими лентами, он закручивал их вокруг себя в замысловатых
узорах, превращая бой в смертоносное представление. Настолько
быстро и точно, что даже Кроркхан, повидавший сотни поединков, едва
успевал следить.
Но потом всё поменялось.
Волна. Не магии. Не Силы. А первобытного, древнего ужаса. Она
выплеснулась из фигуры человека — маленькой, хрупкой, ничтожной.
Ещё миг назад он был жалким. Теперь — нет.