Отец не отставал — нацепил на вилку кусочек очищенной селедки с
колечком лука, съел, посмотрел на меня.
— Давно ты стал считать, что блат — это плохо? Кто меня
подговаривал соглашаться идти на работу в ЛИЭИ и помогать тебе в
учебе? Что я скажу Дмитрию Николаевичу? Он оставлял за тобой место
на кафедре! Какой позор на мои седины! — продолжал сокрушаться
родитель.
Селёдочка не помогла. Отец позеленел и начал расхаживать
взад-вперед по залу, шепча одними губами: «Нет, вы на него
посмотрите, умник какой! Вырастили на свою голову!»
— Аркаша, может… — попробовала вставить свои «пять копеек»
мама.
— Аркаша? Вари кашу! Не лезь в разговор, женщина! — разъярился
Аркадий Борисович.
Я в родительские разборки не лез. Так-то они живут душа в душу.
Отец третирует мать, та чаще всего терпит, но оба, как это ни
странно, любят друг друга, без сомнений.
— Сынок, отец прав. Он договаривался с уважаемыми людьми, —
промямлила мама, то и дело бросая на него взгляды, высматривая
реакцию отца.
— Считайте, что я повзрослел и решения принимаю самостоятельно,
— твёрдо сказал я, выпивая компот и выдерживая тяжелый взгляд отца.
— Это же вы молодцы, что воспитали человека, способного на
собственные решения.
— Давно ли так стало… — пробурчал отец, явно уже устав
спорить.
На самом деле причин для того, чтобы не оставаться в институте и
не идти на завод по специальности, у меня хватало. Как минимум, я
не инженер. Как максимум — мне это без надобности, задачи передо
мной совсем другие стоят.
А ведь легче всего было бы пройтись по пути человека, тело
которого я занял! Я знал досконально, с кем он должен встретиться,
как завязывал те или иные знакомства. Но этого не будет
никогда.
Я ненавидел все, что было связано с ним — как и людей, с
которыми он общался.
Уже месяц мне сложно даже проговорить, кем являюсь. Но когда я
спорю, то уже делаю это так, будто Аркадий Борисыч и есть мой
родитель. Даже эмоции просыпаются и уважение к человеку, который
воспитал… Да что там, гада он воспитал — ну и нарубил он дров,
желая прославиться! И оказался в итоге одним из тех, кто развалил
великую державу. Ну в смысле — «этот» нарубил, в котором теперь
я.
Но отец его, а выходит, мой — достойный человек, честный
служака, помотавшийся по гарнизонам и хлебнувший войны. Есть у
него, стального мужика, Ахиллесова пята — это я. То есть он… или
все же я… запутаться можно… Слабость Аркадия Борисовича в том, что
он любит своего сына и живет для него, ну и для его младшего
брата.