А сталинские артели? Почему было их не вернуть? До сорока
процентов внутреннего валового продукта давали частники. И не были
эксплуататоры, а трудяги! Только и отличались тем, что трудились не
на госпредприятиях. Залатывали бреши государственной машины. И не
уходили деньги в тень. А сейчас... Сколько подпольных миллионеров в
СССР? Ну да ладно, будем не сетовать, а ситуацию исправлять. Нужно
только подняться с низов, дабы иметь возможность принимать какие-то
решения.
Когда-то, в другой жизни, я сильно сопротивлялся, не желал
становиться начальником, брать в подчинение людей. Всё равно
пришлось, и я понял одну истину: получится организовать трёх
человек, получится и тридцать. Но если не совладаешь с тремя
подчинёнными – всё, не твое. Вот бы тестировать будущих начальников
на тройке капризных сотрудников, а по итогам теста принимать
решение о назначении! Хорошо бы! Директора этого ПТУ я бы точно
протестировал на профпригодность.
Понятное дело, порядок – или, скорее, непорядок – выражался не
только в мусоре. Прямо на газоне, за неподстриженными кустарниками,
стояли курили какие-то парни – надеялись, что за этой зеленой
порослью их не видно. Сделать замечание? Нет, пока, нет. Нужно
понять систему, познакомиться с администрацией, для чего я тут и
нахожусь, а уже после действовать.
— Эй, рыжий! Чё трешься здесь? Рыжий! Закурить дай! – выкрикнул
один патлатый акселерат.
Он выделялся среди них пятерых высоким ростом. Переросток стоял
в центре своей компании, окруженный остальными парнями, которые до
того, как патлатый обратился ко мне, слушали своего лидера с
благоговением.
— А ещё уважения я бы тебе отсыпал. Не учили, как к людям
обращаться? – жестко отреагировал я.
Он ведь был явно учащимся, и во мне стал просыпаться Макаренко.
А что великий педагог говорил про физические наказания за грубость?
Стоит ли прощать фамильярность и даже прямое оскорбление в свой
адрес? Нет, не стоит. Хотя сперва стоило бы поговорить. Я понимал,
что иду в зверинец, где сила играет первостепенную роль. Если
проглатывать оскорбления, то они повторятся, я стану не
преподавателем, а просто “Рыжим”. И главное, где-то я даже понимаю
парней. Ненавижу рыжих!
— Дядя, не тебе учить меня вежливости, – осклабился великорослый
детина.
Акселерат посмотрел на свою “банду” – от него ждали решительного
отпора. Авторитет лидера был под угрозой.