— А вот и он! — выкрикнул отец, когда я вошел в квартиру. — Что,
подлец, подставил своего брата? Как не родной! Так и мне ты не
родной тогда!
— Аркаша, ну как так можно? — уже рыдала мать.
— Что происходит? И да, я рад, что вы вернулись, — опешил я.
Приехали родные с «югов» — и вместо приветствия сходу затевают
скандал. Неожиданно. В таких случаях человек всегда начинает
вспоминать, где и когда он сделал что-то плохое, за что его ругают.
Я знал точно, что ничего особого, что могло бы взбесить отца, я не
сотворил. Ну не из-за еды же (всё-таки мы тут вдвоем столовались)
он так взбеленился!
— Отец, прежде чем кричать на меня и доводить до слез маму,
объяснись! — потребовал я.
— Я? Это ты должен объясниться, куда влез и чем занимаешься, что
тебя сорвиморды дожидаются у парадной! — выкрикнул отец. — И этот
твой синяк! Сам вляпался, так не смей никого приплетать!
В голове пазл сложился, но вот рассказывать о своих догадках… А
почему бы и нет.
— С меня требовали, чтобы я договорился с тобой, отец, о
норковой шубе, чтобы ее после обменять на джинсы и еще какие-то
шмотки. Я отказался, — сказал я, раздеваясь.
— Так и надо было меняться! Но брата подставлять… Мое терпение
лопнуло, — зарычал, словно зверь, Аркадий Борисович.
— Никого я не подставлял. И прекрати со мной говорить в таком
тоне! — резко сказал я.
Из комнаты вышел мой младший брат.
— Они спросили, Чубайсов ли я. Я ответил, что, да. И тогда бить
стали. А потом еще три пары джинсов забрали, вельветовый пиджак и
футболок восемь штук, — жаловался Артем.
— Правильно, что дали. Начал фарцевать? — уже я выкрикнул на
брата.
— Сам ли давно стал правильным? — вызверился на меня и
брательник, ставший смелым в присутствии отца.
Мы нечасто пересекались с Артемом. Он укатил в стройотряд и
вернулся только перед самым отъездом родителей на Юг. Они его и
взяли с собой. И вот к нему, я, посторонний человек для этой семьи,
не испытывал ни малейшей привязанности. Более того, Артем, как
младший, вел себя высокомерно и прикрывался авторитетом отца,
слушаясь его во всем. Во всем, но как фарцовка может быть ровней
людей, таких как мой отец, преданный Родине? И ведь не осуждает он
своего младшего сына.
— Ты изменился… Пошел против меня, не захотел оставаться в
институте. Иди на вольные хлеба. Завтра же и иди! — сказал отец и
направился в зал.