— А ты, что ли, тот рыж… сотрудник, что помогал Стёпке общежитие
укладывать после выдачи дипломов? — спросила женщина на вахте.
А что, тут много рыжих вокруг общежития гуляет? Сезон рыжиков?
Ну ладно, сложила два и два — и прекрасно.
— Так и есть. Тот самый сотрудник, — сказал я и снял очки, являя
на обозрение свой фингал.
. — А я Валентина Петровна, а вторая Валентина, коллега моя,
пошла выгонять засидевшихся гостей, — Петровна показала на мой
синяк. — Приложили, изверги. Больно?
— Нет, не больно. Меня зовут Анатолий Аркадьевич Чубайсов, —
представился я.
Женщина панибратски махнула мне рукой, мол, присаживайся за
стол, и я не стал отказываться. Рядом уже стояла тарелка с ложкой,
видно, что только что помытая, наверное, после того, как Васька
поел.
По известным причинам, нормально поесть дома мне не удалось. И
вот оно — я всё равно называю и считаю квартиру отца своим домом.
Ничего, я обязательно себя проявлю, и родители сами пойдут на
примирение. Ссориться с этими, по сути, неплохими людьми у меня не
было никакого желания. Хотя закон жизни таков: птенец вырос, он
обязан покинуть своё гнездо, чтобы вить собственное. Лучше всего
всё-таки любить родителей на расстоянии, тогда не будет стоять
острый вопрос подчинения.
— Так чего ты пришёл? — спросила Петровна, щедро накладывая мне
в алюминиевую тарелку из жёлтой эмалированной кастрюли макароны
по-флотски. — Один фонарь под глазом получил, нужно еще один для
этой… для симметрии?
Сказала Петровна и рассмеялась.
— Жить пришел, — незамысловато и откровенно ответил я.
— О как! А с директором решил? — поинтересовалась женщина,
подвигая вилку.
— Завтра и поговорю, — отвечал я, невольно сглатывая слюну.
Макароны по-флотски — это для меня такая же кулинарная визитная
карточка Советского Союза, как салат оливье или селёдка под шубой.
Вермишель «Экстра» и тушёнка хорошо пожаренные с луком — доступная,
сытная и вкусная еда любого советского человека. Не итальянская
паста из твёрдых сортов пшеницы с мудрёным соусом, но… Не менее
вкусно. Я тут же нанизал на вилку сразу несколько штук. Был в
макаронах по-флотски свой шарм, самобытность, ностальгия.
— Аркадьевич, в общаге будет всё спокойно, отвечаю. Сыграйте
только на балалайке ту песню, — просящим, если не умоляющим голосом
сказал Василий, дождавшись, когда я прожую и подниму на него
взгляд.