- Ага все же чего-то я ощущаю. - Медленно
сочилась мысль в мозгу и резко оборвалась. Укола я не почувствовала
на фоне всепоглощающей боли, а вот последствия мне понравились. На
этот раз мысль плавно, как товарный состав, тянулась и тянулась, и
тянулась, - жива…а кто я и где, подумаю позже. Заснуть, в полном
смысле, до отключения мозга так и было - не суждено, он взрывался
образами, яркими красками и снова чернотой, по кругу, по кругу,
каруселью. Одно радует - боль не ушла совсем, покусывала конечно,
но отступала, её гнали лица друзей и еще... лицо подростка, такое
родное, улыбчивое, смеющиеся глаза, открытая улыба и мое сердце
дрогнуло, раз другой, помчалось вскачь, а потом заработало так, что
грохотом в ушах отозвалось. И я улыбалась. Думаю, так, а как на
самом деле? Но это ли главное? Главное улыбается душа.
Наконец пришел сон или не сон, а забытье, не
ведаю. Стало спокойно, ушла тяжесть, тело расслабилось.
Еще одна попытка прийти в себя, получается не
ахти. В горло капля за каплей льется живительная влага. Пытаюсь
открыть глаза - не свезло.
В голове взрыв сверхновой звезды. Темнота не
подвела, приняла разум в объятья.
Попытки не оставляла, но бой проигрывала один
за другим, и предпочла спасительный сон-забытье.
Тело уже не качается, а тошнота осталась.
Застонала. Боль вернулась, уже не такая резкая - ноющая, как
зубная. И кости чешутся. Именно кости я не оговорилась. Говорить
это сказано сильно, промычала, не хуже Проказника быка. В вену
ткнулась игла и захорошело.
Наконец я смогла приоткрыть глаза, как же
жрать то хочется, сколько уже так валяюсь, оглядеться не судьба,
обзор как в танке. В смысле только прямо в прорези. Узковатый
обзор. Такое чувство, что вокруг глаз горы вылезли, а сверху для
полного счастья все лесом заросло. Дебри непролазные, а корни в
глазах хотят прорасти. Дышу, значит живу.
- Ммм.
На меня надвинулось размытое лицо.
- Слава, уже и глазки открыла, умничка, а
давай теперь ротик?
- Ммм.
- Бульончик вольем заполируем горошком. Живчик
по вене идет.
- Садюги, так хочется от души, по-русски… но
бульончик, так бульончик.
Дальнейшее описывать стоит ли? Болела, а в
этом ни красоты, ни радости нет. Только и через месяц я не встала,
сбоил мой подселенец, регенерация замедлилась, не помогал ни живец,
ни горох, я стала уставать, даже не двигаясь. Мычала, речь тоже не
восстановилась. Горец посоветовал больше горохом не пичкать, а то в
кваза превращусь. Хран смотрел на меня обеспокоенно. Он же и
предложил, вернее донес требование Саши до остальных: «Слава с
Сашей уходят, но обещают вернуться».