А вот пошли и известные: Пришвин,
Бианки, Грин… Неужели — те самые?
Керенский еще… Этот тот, что ли,
который «в женском платье»?
— Керенский — предатель! — горячился
пижон Заварский. — Он же нарушил Устав! Пробрался в Думу, к
«трудовикам»! Ну, как так можно, товарища? Предать партию…
— Ничего Александр Федорович не
предавал! — Анна Львовна яро вступилась за Керенского. — Да, мы
должны использовать и легальные методы! ЭсДеки же используют — и
правильно!
— Ну и где сейчас эти ЭсДеки? Где их
РСДРП? Большевики, меньшевики и прочие… — пафосно выкрикнул пижон.
— Ленин где, Мартов и все прочие? В Швейцарии, во Франции, в
Польше? Сидят и носа не кажут! А вы говорите — Дума!
— Меньшевики, между прочим, в Думе!
— резко возразила Мария. — Их там пятнадцать процентов!
— И больше половины — «трудовиков и
прогрессистов». По сути — наших! — Анна Львовна гордо вскинула
голову.
— Да вы, девушки, центристы, как я
погляжу! — еще больше распалился каторжник. — Говорите — в Думе?
Ну, и где закон о социализации земли? Об отмене привилегий? О
демократии? Где?
— Не все так быстро, Иннокентий! —
Мария тоже вошла в раж, щеки ее раскраснелись, заблестели глаза. —
Для социалистического переустройства в России еще не созрели
условия! А значит, нужен союз, коалицию с либеральными партиями.
Быт может, пусть пока конституционная монархия! Православие!
Национальная культура!
— Браво, Машенька! — зааплодировала
Анна Львовна.
Заварский аж взвился:
— Монархия? Да вы понимает, о чем
говорите? Да я… я даже не знаю…
— А ну-ка цыц! — учительница
хлопнула ладонь по столу. — Этак в горло друг другу вцепимся,
товарищи социалисты-революционеры! Объявляется перерыв — танцы!
Иван Палыч, поможете мне принести граммофон? Фисгармония, увы, не
настроена… Так, Иван Палыч — поможете?
Ну, еще бы не помочь! Такой-то
красавице! Ух, какая она здесь… боевая! Хм… Недаром ее сам Субботин
побаивается.
Принесенный из комнаты Анны Львовны
граммофон был тожественно водружен прямо на фисгармонию. Золотом
блеснула труба. Здесь же, рядом сложили и пластинки — «Граммофонъ»,
«Пате», «В.И Ребиков», «Сирена», «Стелла»… Господи, сколько
граммофонных фирм!
Артем с интересом разглядывал
раритеты. Артисты все больше были незнакомые: Юрий Морфесси,
Варвара Панина, Владимир Собинин, Мария Эмская…
— Ах, Морфесси! Он такой душка! —
перебирая пластинки, Мария мечтательно прикрыла глаза.