— Не терплю непрофессионалов, а тебя — вынужден. Если с моей невестой что-нибудь случится… — выдерживает паузу.
Пряча ухмылку, прямо смотрю ему в глаза. Мы оба знаем, что он копает под меня. Будет мстить. На данном этапе возможностей у него больше, чем у меня. На мои аптеки уже составлены жалобы, проверку нужно ждать со дня на день. Но мы также оба знаем, что меня есть кому прикрыть. Только после сегодняшней операции обращаться к этим людям за помощью мне не хочется. Пусть лучше проверки. На Левашова я зол, помощь его мне не нужна.
— Если будете следовать рекомендациям и советам, то риск сократим до минимума, — ровно отвечаю. Злится, понимает, что это камень в его огород.
— Советы я не слушаю, предпочитаю доверять себе, иначе не был бы там, где нахожусь сейчас, — реально думает меня этим задеть? Я там, где хочу быть. Мир больших денег и возможностей давно перестал быть мне интересен. Не сдерживая ухмылки, разворачиваюсь и ухожу. Мне нужно подготовить выезд в больницу.
— Мы не договорили, — цедит сквозь зубы.
Мне не стоит его провоцировать, ведь только его положительное решение позволит нам вывести Юну на конспиративную хату, но не могу заставить себя пресмыкаться перед человеком, которого в подростковом возрасте хотел утопить в унитазе. И дело не в том, что в то время мне некуда было сливать агрессию, и я уничтожал слабых. Нет, это как раз в духе Игоря. Дрался я всегда с равноценными соперниками и теми, кто был значительно сильнее. Остальных размазывал морально, но они заслуживали, зля мерзким поведением.
— В Юну стреляли, — не оборачиваюсь, но сбавляю шаг. Руки сжимаются в кулаки. Это я в нее стрелял. Не скоро меня отпустит. — Вы, наверное, хотите проявить беспокойство о нареченной, — жестоко по отношению к Юне. Мудак даже в такой ситуации думает о себе. Пытается доказать мне, что он круче. Не вижу, но чувствую волну злобы.
— Дорогая, как ты?.. — последнее, что удается услышать, прежде чем выхожу из дома. Гондон!
Связываюсь с Багировым, сообщаю о желании Серебряковой посетить больницу. Решаем, какой дорогой поедем, где расставить наших ребят. Яр интересуется, как дела в особняке.
— Глухо, — отвечаю. — Серебряков ничего не решает. Гаранин не позволит ее увезти. Я говорил, что план дерьмовый, — тихо, но с нескрываемой яростью. Да, я все еще зол, что меня поставили перед жестким выбором, заставили стрелять в невинную девчонку, которую и так жизнь не балует с таким отцом и женихом.