— Лёнька, привет! — лихо
поприветствовала Иринка «звезду литературы».— Ну что, в гости
пришёл? Посмотришь, как мы работаем?
— Валя предложила, я просто пришёл…—
растерянно произнёс Леонид,— а это возможно?
— А почему бы и нет? Валька про тебя
рассказала. Только ты заходи и сиди тихо. Никто тебя не увидит, все
заняты работой.
— Она… правда будет… обнажённой?
Ира только хихикнула в ответ.
— Да, будет… кстати! — она посмотрела
на Леонида как-то внимательно, каким-то особым взглядом.
«Как щука на карася из рассказа
Салтыкова-Щедрина»[39],— успел подумать писатель.
— Ты тоже можешь попытаться. Фигурка
у тебя — ничего! А мужчины у нас дефицит!
— Нет…— Леонид даже поперхнулся от
такого предложения,— честно говоря, в планы не входит. Когда можно
заходить?
— Уже идёт… Началось только что.
Минут через пятнадцать я тебя проведу. Посиди в коридоре, можешь
пока плакаты почитать… Я выйду!
Леонид согласился посидеть в коридоре
и начал представлять, как будет выглядеть предстоящее событие.
Признаться, он уже зарился на груди Вали, которые неплохо выступали
под лифчиком, как две маленьких сестрёнки, но решительно
предполагал, что Валерия будет в купальнике или в трусиках.
«Да, скорее всего, она будет одета во
что-то. Это было бы логичным. В какой-нибудь раздельный купальник…
а вообще удивительно: что я здесь делаю?».
Спустя четверть часа, когда Леонид
Сергеевич уже устал рассматривать однообразные плакаты и рисунки на
противоположной стене, вышла Ирка и тихо позвала его.
— Заходи,— сказала она
заговорщическим тоном,— и садись у окна.
В большой комнате было около
пятнадцати мольбертов, за которыми сидели погружённые в работу семь
юношей и восемь девушек. Студия была размером примерно девять на
шесть метров. Край её был заполнен начинающими художниками, потом
шло пустое пространство и далее сцена, на которой стояла в полный
рост… Полностью и абсолютно обнажённая Валерия!
Леонид буквально покачнулся, когда
увидел её… На девушке была только зелёная шляпа с большим
страусиным пером, сандалии, и больше ничего… Валя стояла, и тень от
оконной рамы падала на её наготу в виде пары квадратов. Лицо
Авербах было строгим и полностью сосредоточенным, как у статуи.
Казалось даже, что она не дышит. Однако молодая женщина едва
заметно водила глазками. Увидев в зале Леонида, она чуть заметно
улыбнулась и сразу же вернулась в прежнее состояние.