В коридоре оглянулась по сторонам. Тамилы не видно, и слава богу. Значит, Паша отослал её.
— Мам, а что у папы и Глеба случилось? Поругались?
— Немного.
— Глеб что-то плохое натворил? — наивно спросила Лика.
Натворил в этот раз не Глеб, а Паша. И как он перед сыном вину будет заглаживать — большой вопрос.
Из палаты донесся яростный окрик.
Черт!
— Лика, сходи за кофе, — быстро сказала, и рванула к двери в палату, но дочка стояла ближе.
Моя испуганная малышка первой подскочила к двери. Распахнула её…
— Лика! — развернула дочку за плечо.
Но увы. Из палаты послышался болезненный выкрик Глеба:
— … и после того, как ты маме с Тамилой изменял, смеешь говорить, что только Тамила — шлюха? А ты тогда кто?
Я вытащила Лику за дверь, и захлопнула её. А затем со страхом взглянула в лицо дочери, надеясь что она не поняла, не расслышала.
Что хоть её эта грязь не коснётся.
4. Глава 4
Глаза дочери расширились. Лика напряглась как пружина…
Слышала или нет? Поняла ли?
— Лика, — погладила свою любимую девчонку по щеке.
Она головой мотнула, но не зло. Даже улыбнулась мне.
— Ругаются, — кивнула она на дверь. — Тебе кофе купить, да? Я схожу, мам, куплю. А ты скажи им чтобы не ссорились.
— Лика, — я вся сфокусирована на лице дочери, чувствую облегчение что не поняла она ничего, усталость страшную, предчувствие. — Всё будет хорошо.
Я выдала эту пустую фразу, сдаваясь.
Дочка кивнула, взяла кошелек из моей руки, и не торопясь пошла по коридору.
А я в палату. Где уже не крики, а тишина. Паша стоит у окна, в подоконник кулаками уперевшись, спина напряженная. Глеб и вовсе словно неживой.
— Паш, сходи с врачом поговори, пожалуйста, — попросила мужа выйти.
Он кивнул, пошел к двери, но рядом со мной остановился.
— Лика заходила. Она слышала?
Покачала головой отрицательно, а затем неуверенно.
— Не знаю, — прошептала.
— Домой вернемся — поговорим с ней, — бросил муж, и вышел, наконец, из палаты.
Поговорить нужно, вот только что говорить — не знаю. Если дочка слышала, что делать? Врать? Рассказать правду? Сказать, что это дело взрослых? Всё — мимо.
— Мам… мамочка… прости, — выдохнул Глеб.
Села рядом с ним. Дотянулась, погладила пальцы на его ладони.
— Я не сдержался, не подумал что Лика может услышать. Я не хотел. Так — не хотел, — глаза у Глеба испуганные.
Сестру Глеб не просто любит — он её обожает. Сначала ревновал нас страшно, отказывался подходить к Лике-младенцу. Затем стал наблюдать и посмеиваться над тем, как дочка ползать училась, говорить, ходить. Прикипал. А лет с трех Лика превратилась в хвостик старшего брата. Глеб ворчал поначалу, но полюбил её безусловно.