Я в такие моменты молчала, злилась, но не влезала в спор, а вот Макс напрягался – знал, каким трудом мне далась наша Лизонька. Беременность и роды я провела как в аду, зато теперь мой рай нарушали лишь ядовитые речи его матери. Он её часто приструнял – не словом, так взглядом. И Дарья Владимировна всегда замолкала и не лезла ко мне с этой темой ближайший месяц, но потом всё повторялось сначала.
– Хватит терроризировать всех своими внуками, достала, – закатила глаза Марина. – Хочешь мальчика – рожай сама или усынови.
– Да прям, – зашипела на неё свекровь. – У меня две дочери и невестка детородные здоровые бабы, а ты мне «усынови»?? Не неси бред, Маринка, чаю налей лучше.
– Вот ты и не неси, – завелась Марина. Она резко встала из-за стола и прищурилась, уперев руки в бока. – Ещё и при моих детях завела опять свою шарманку! Они что, какие-то не такие, раз девочки?!
– Боже упаси, – ахнула Дарья Владимировна, а потом поцеловала каждую из внучек в макушку. – Когда ж я говорила такое?!
– Да постоянно и слышу! Ещё в детстве мне крови попила своим Максимушкой – конфеты ему отдай, гулять с собой возьми, уступи то, уступи сё, – она фыркнула, попрекая мать и подозвала дочерей к себе. – Да я счастлива, что у меня девочки! И люблю я их одинаково! А то не дай Боже превратиться в такую грымзу как ты и всю жизнь выделять кого-то, бог уберёг.
Она обслюнявила палец, вытерла уголок рта Алёны от шоколада и отправила всю малышню из кухни в зал. Те, привыкшие к вечным спорам, похватали со стола печенье, и с визгами вылетели из комнаты, догоняя друг друга.
– Да кто вас не любил-то одинаково, придумала тоже! – тут же закричала Дарья Владимировна.
Я чувствовала себя лишней в этой семейной перепалке, но мысленно была на стороне Марины. Дарья Владимировна даже в разговорах часто отдавала предпочтение сыну. Неудивительно, что остальные дети чувствовали себя нелюбимыми.
– Ой, всё, – Марина закрыла уши руками и сделала вид, что не слушает её. – Воспоминания ты можешь подменять как хочешь, но на моих девочек комплексы свои не перекладывай.
– И ты говоришь это после того, как я приютила вас! – свекровь театрально схватилась за сердце. – Ох, божечки, слышал бы Максим… Что ты с матерью делаешь, мерзавка. Если бы не я – пресмыкалась бы ещё перед своим козлиной.