Таким образом Кондрат освободился лишь к вечеру, когда солнце
практически полностью скрылась за горизонтом, а фонарщики уже вовсю
зажигали уличные освещение. Однако и дома его не ждало
спокойствие.
Пату была тут как тут, и пусть она не произнесла ни слова,
однако её требовательное лицо немягко намекало на их уговор.
— Я помню о нашем уговоре, Пату.
— Это хорошо, — кивнула она медленно, уже чувствуя, что есть
какое-то «но».
И оно было.
— Вы помните наш разговор? — спросил Кондрат.
— О моей крови, с которой ты хочешь поговорить?
— Верно.
— И тебе, дай мне догадаться самой, нужно именно сейчас к
ней.
— Чем раньше, тем лучше, — ответил он.
Ведьма задумалась на несколько секунд, после чего хмыкнула.
— Ну как скажешь, Кондрат Брилль, — ответила она и шагнула в его
сторону.
— Только я...
И Кондрат не успел закончить, как в то же мгновение, когда она
коснулась его, ощутил те самые непередаваемые чувства при
телепортации, будто его засунули в вакуум и вытащили обратно.
— ...оденусь перед этим, — закончил он фразу, глядя уже на
совершенно другое окружение.
Теперь они стояли на вершине холма, обдуваемого холодными
северными ветрами с моря, у подножья которого расположился лагерь
малхонтов.
Было понятно, что ведьма это сделала злонамеренно, для того
чтобы позлить его. Может она думала, что он тут же попросится
обратно, и потом заявить, что выполнила часть уговора. А может так
проявлялось её вредность. В конце концов не зря Пату называли духом
ледяного ветра. Хорошего человека так не назовут.
— Мы на месте, — пожала она плечами, не пытаясь скрыть улыбки на
губах. — Она в лагере у подножья.
— Вижу, — ответил Кондрат.
— Не могу быть уверена, что она будет рада тебя видеть, —
заметила Пату.
— Тогда ты поможешь её убедить сделать то, что просят, — ответил
он.
Кондрат поёжился от налетевшего внезапно ветра, который без
особых усилий проник сквозь его тонкое пальто под рубашку, пробирая
до костей. Да, здесь бы пригодился его тулуп или хотя бы пальто, в
котором он попал в этот мир. И тем не менее, не подав виду, начал
спускаться вниз, проваливаясь по колено в сугробы.
В туфли мгновенно набился снег, и когда Кондрат уже спустился
вниз, то уже практически не чувствовал своих ног.
Было даже глупо надеяться, что вокруг лагеря не окажется
часовых. Кондрат остановился у лагеря, не дойдя до него метров сто.
Он прекрасно понимал, что его заметили ещё в тот момент, когда он
спускался с холма — трудно не заметить человека на фоне белого
снега. Но ближе он подходить не стал, понимая, что его могут просто
пристрелить на подходе, как незнакомца, который может представлять
угрозу. Вместо этого Кондрат предоставил инициативу им, позволив
схватить себя, и спокойно разобраться, кто он есть.