– Стоять! Не уйдешь!
– Сеть! Быстро, сеть кидай! Лови ее!
И снова крик. Женский. Полный невыносимой боли и отчаяния. И
на этот раз ошибки быть не может. Я знаю этот голос ровно двадцать
пять лет. Каждую его нотку. Сердце падает куда-то в пропасть,
наполненную пеплом и ненавистью.
Нора...
Они ее поймали. Теперь гвардейцы уйдут из села, напоследок
сжигая магическим огнем все, что осталось от домов. А я буду лежать
в этом треклятом амбаре. Нора установила срок заклятия на сутки.
Ровно двадцать четыре часа. Но потом я выберусь и тогда... Тогда
весь этот мир пожалеет о том, что сделал император и его
гвардейцы.
* * *
– Эй, Малёк, какого черта разлегся?! Дрыхнет, глядите на него...
Прямо как на курорте. А ну подъем, падаль!
Резкий, злой пинок в ребра вырвал меня из сна, как рыбу из воды.
Я судорожно дернулся, хватая ртом стылый, затхлый воздух
заброшенного цеха, одного из многих, расположенных в доках Нижнего
уровня, и резко распахнул глаза.
Мир качнулся. Передо мной еще стояла муть недавнего кошмара:
скрип досок проклятого ящика, удушливый запах прелого сена, пепел,
забивающийся в рот и последний, отчаянный крик женщины… сестры …
Эхо этого крика все еще
билось в моей голове.
Какой же, однако,
странный сон. Он был настолько реальным, что, проснувшись от удара
под рёбра, я еще несколько секунд не мог дышать, ощущая на губах
вкус пепла. Хотя здесь, в доках, пепел нас не достает. Еще работают
старые системы фильтрации.
– Чего зенки вылупил, заморыш? Совсем страх потерял? – снова
раздался противный голос.
Я уснул, сидя на полу, и теперь долговязая, угловатая фигура
Крыса нависала прямо надо мной.
Он был года на три-четыре старше меня – мне едва стукнуло
тринадцать, ему, наверное, имполнилось все семнадцать. Наш возраст
– относительное понятие. Практически ни один член банды не знает
своей точной даты рождения. Год – куда ни шло. Месяц – с натяжкой.
Число – почти никогда.
Крыс был крупнее, сильнее и определенно злее многих в нашей
«семье». Он уступал ростом только Гризли и Балагуру.
Его узкое лицо с вечно бегающими глазками и редкими, похожими на
крысиный хвост усиками над верхней губой сейчас кривилось в гадкой
ухмылке. Я знал эту ухмылку – она не сулила ничего, кроме боли или
очередной стычки. Таких уродов как Крыс еще поискать надо. Уродов
не только физически, внешне, но и морально.