Хотя, конечно, стоит признать, надежда на стечение обстоятельств
или совпадение была слишком крохотной. Все из-за того сна, что
приснился мне вчера днем. Теперь я уверен на сто процентов, это
было неспроста. Вот только где, когда и как я мог вляпаться в
подобное дерьмо?
Тринадцать лет был обычным, нормальным человеком. Жил, никого не
трогал. Соответственно, со мной все было в порядке. Будь у меня
задатки к некромантии, это выяснилось бы уже давно. Соответственно,
все происходящее связано с Леонидом, который мне приснился.
Кто он такой? – вопрос. В том смысле, что сюжет сна явно
относился к далёкому прошлому. Мог ли этот Леонид быть тем самым
злобным уродом, который проклял всех нас? В принципе, да. Тем
более, во сне повсюду кружился пепел.
Но с другой стороны, мог и не быть. Этих некромантов раньше
шлялось по империи, что собак нерезаных. Пока императору вдруг
срочно не приспичило вывести их под корень. А пепел дорисовало, к
примеру, мое подсознание. В общем, как ни крути, но мне нужна
информация. Вот это – точно.
Кроме размышлений о некромантах, волновал еще один нюанс.
Впервые я соврал своим "братьям", своей единственной семье.
На самом деле, сделал это ради их блага. Сначала, конечно, таких
мыслей не было. Мы просто мчались втроем: я, Крыс и Балагур, мечтая
быстрее оказаться в родном и внезапно очень сильно полюбившемся нам
цеху.
– Урод! Из-за тебя! – задыхался Крыс, на бегу кидая на меня
злобные взгляды и не менее злобные фразы. Правда из-за быстрого
движения они у него выходили короткими и логически между собой не
связанными. – Почему только одну коробку?! Запорол все! Теперь нас
найдут! Это ты виноват!
Я не отвечал. Слова Крыса тонули в гуле сирены, в шуме
дождя.
Вообще-то со мной только что говорил мертвый человек. Он говорил
со мной! В моей голове не укладывалось, как такое возможно, но это
произошло. Крыс может ругаться сколько угодно. Он не видел. Он не
слышал. Он не был на моем месте. Так что по-хорошему, ему бы вообще
завалить хлебало. Другой вопрос, что сказать ему это в лицо я не
могу.
Для себя решил, в банде никто не должен знать о той ситуации,
свидетелем которой я стал. Имею в виду, Палача, беседы Волконского
с Суворовым и Безымянного. Тайна, о которой известно хотя бы двоим,
уже не тайна. Мои уши слышали то, за что можно поплатиться жизнью.
Совершенно не собираюсь своим собственными руками сокращать ее. Ну
а про мертвеца даже и говорить не стоит. В этом я вообще никогда
никому не признаюсь.