С трудом принял сидячее положение, несколько раз тряхнул головой
и медленно сделал пару кругов руками, чтоб хоть немного размять
мышцы.
– Выглядишь как перемолотое мясорубкой дерьмо, Малёк. И весь
бледный. – Раздался голос Гризли прямо надо мной.
Он подошел совсем незаметно, но я настолько погано себя
чувствовал, что даже не имел сил как-то отреагировать на его
появление.
Вожак наклонился, прижал
ладонь к моему лбу и с досадой покачал головой.
– Горячий.Черт. Не хватало еще, чтоб
у нас тут лазарет начался. Если ты заболел, можешь и остальных
заразить. – пробормотал он. – Иди к врачу. К тому, что на
Промышленной. Рихард его зовут. Помнишь? Он берет дорого, но не
задает лишних вопросов. Дам тебе денег из "общака".
Гризли достал из-под
толстовки мятый кошелек. Он всегда держит его при себе. Носит на
верёвке, как амулет. Следом появились несколько купюр, которые
перекочевали из руки вожака в мою ладонь.
– Иди сейчас же, Малёк,
не тяни. Чем быстрее, тем лучше.
Я хотел отказаться, хотел сказать, что обойдусь, но тело снова
прострелило болью. Ломота была настолько сильной, что желание
имелось лишь одно – лечь и сдохнуть.
– Возьми Шустрого с собой, – добавил Гризли. – Вдвоем
безопаснее. И будьте аккуратны.
– Я пойду с ним, – раздался голос Лоры.
Она поднялась со своего лежака и подошла к нам, Болтун, как ни в
чем не бывало, спокойный и счастливый, устроился на ее плече. Надо
же... Ты гляди, как сдружились.
– Лора? – Гризли посмотрел на девчонку, потом на меня. Подумал
немного. Кивнул. – Ладно. Иди с ним. И пока будете там… – взгляд вожака стал
серьезным. – Присмотритесь. Прислушайтесь. Что говорят в городе?
Что слышно про вчерашнее? Охрана Волконских или Суворовых не рыщет
по улицам? Узнайте, насколько жарко стало из-за этой бучи с кражей.
И, напоминаю, будьте осторожны.
Буча… Гризли на самом деле никому не сказал про мертвецов. Он
говорит о случившемся только как об ограблении.
Я поднялся с пола, опираясь о стену. Голова закружилась. Болтун
тут же спрыгнул с плеча Лоры, перебрался ко мне и нырнул за пазуху,
прижимаясь теплым комком. Странно, но как только горностай оказался
на своем привычном месте, мне вдруг стало немного легче.
Пока я топтался, Лора уже успела переместиться к выходу. Она
ждала меня там, поправляя капюшон.
Мы вышли из относительной безопасности цеха в серый, прохладный
день Нижних улиц. Я чувствовал себя загнанным, больным зверем,
который не знает, куда бежать.