На следующий день я собрал ещё одну закрытую встречу с ключевыми
министрами и командующими армией. В этот раз я не стал тратить
время на общие фразы, а сразу же перешел к делу.
- Мы стоим на пороге великих перемен, — начал я, стоя в центре
большой заседательной залы, где стол был окружён стульями. — Но
перемены требуют не только решимости, но и готовности к борьбе с
теми, кто не желает изменений. Я не боюсь этого, но должен знать,
что могу полагаться на каждого из вас. Все те, кто не согласен с
курсом, будут отстранены. Никаких уступок. Мы должны быть единой
силой.
Мои слова отразились эхом в зале. Министры обменялись взглядами,
но молчали. Лишь один человек осмелился прервать тишину — князь
Щербатов, министр финансов.
- Ваше Величество, — начал он осторожно, — вы хотите сделать нас
ещё более уязвимыми. Создание «личной армии» — это риск, которого
мы не можем себе позволить. Это может подорвать не только нашу
власть, но и стабильность империи. Люди должны видеть, что их
интересы стоят выше всего. Мы не можем допустить, чтобы армии стали
заложниками личных амбиций.
Его слова снова заставили меня задуматься. Это был не просто
вызов, это был сигнал. Щербатов был противником моего курса, и если
я не перехвачу инициативу, он будет действовать по своему
усмотрению. Это был момент, который я не мог упустить.
- Щербатов, — сказал я холодно, — вы правы, что стабильность
важна. Но стабильность — это не просто отсутствие волнений. Это
отсутствие хаоса, который может наступить, если мы не примем меры
против тех, кто не желает видеть будущее. И кто, если не мы, должны
заботиться о стабильности?
Его лицо побледнело, но он ничего не сказал. Я знал, что всё,
что мне нужно было сделать, это найти людей, которые будут готовы
не только поддержать меня публично, но и действовать в интересах
империи, даже если эта поддержка будет скрыта от глаз
большинства.
На следующий день, получив отчёты от Бенашвили о продвижении
своей сети офицеров, я принял решение провести проверку лояльности
в армии. Это была не только демонстрация силы, но и проверка на
преданность. Я собрал ключевых командующих и попросил их дать
ответы на вопросы, касающиеся их долгосрочной лояльности. Некоторые
ответили уклончиво, другие прямо заявили, что они ждут дальнейших
указаний. Но я уже понимал, что никакие слова не могут заменить
реальную проверку. Я распорядился провести несколько операций, в
которых должны были участвовать только те, кто был полностью предан
моему делу. Их задача была проста: обезопасить ключевые объекты,
арестовать людей, которые могут быть замешаны в заговоре, и
сообщить обо всех подозрительных действиях. Но в этот момент, когда
я думал, что у меня есть полный контроль, одна неожиданная встреча
перевернула мои планы. Вечером ко мне пришёл один из доверенных
офицеров, капитан Владимир Сорокин, с тревожной вестью. Он сообщил,
что в последних рядах армии начали циркулировать слухи о том, что в
некоторых кругах дворца готовится открытый мятеж. Он не мог дать
точную информацию, но источники были надёжными. Тревога охватила
меня. Это было всё, о чём я не хотел слышать, но теперь я знал —
заговорщики уже действуют. Я не мог позволить себе медлить. Приняв
решение, я распорядился, чтобы Сорокин и его люди немедленно
отработали информацию и начали действия.