Шум в зале дворца становился всё громче, его эхо отражалось в
стенах, как предвестие штормовой ночи. Я чувствовал, что стою на
грани, между старым и новым миром. Но что-то тянуло меня назад, в
тёмные уголки истории, где ошибки прошлого оставили неизгладимый
след, где кровь и решительность порой не приводили к желаемому
результату. Эти ошибки не были просто частью воспоминаний — они
становились моими уроками, с которыми я должен был столкнуться,
если хотел сохранить империю. В последние дни я ощущал, что вокруг
меня сгущаются тени. Министры и генералы, которых я считал верными,
уже давно начали высказывать сомнения в моей политике. Их
обсуждения шепотом, их молчаливые взгляды передавали недовольство,
но до сих пор они не решались открыто выступить. Однако я знал, что
их терпение не безгранично. Заговорщики, как я и ожидал, начали
действовать. И эти действия не были случайными. Моя попытка
ускоренной модернизации и реформирования России вызывала всё
большее сопротивление. Старые дворцовые группы, многолетние интриги
и даже частичное недовольство простого народа становились всё более
явными. Но я знал, что для того, чтобы изменить ход истории, мне
необходимо сделать всё, чтобы не повторить тех ошибок, которые
привели к катастрофам прошлого. В этой борьбе я оказался между
двумя силами. С одной стороны, мне нужно было радикально продвигать
реформы, укреплять свою власть, модернизировать армию, а с другой —
я должен был остерегаться старых ошибок, когда решительность и
амбиции приводили к резким и разрушительным последствиям. И не
просто амбиции — ошибка заключалась в том, что те, кто пытался
что-то изменить, не учитывали исторические закономерности и
ценности, которые лежат в основе империи. Я решил отойти на шаг
назад, чтобы правильно оценить свои действия. У меня было несколько
дней для того, чтобы переосмыслить свою стратегию и понять, где я
ошибся. Может быть, в своём стремлении добиться изменений я не учёл
важности личных отношений с каждым из членов правительства, не
создал достаточно глубоких связей, чтобы моя идея о реформировании
была понята и принята, а не встречена с недоверием. В один из
вечеров я решил провести встречу с ключевыми министрами, чтобы
по-настоящему понять, что они думают. Я пригласил их всех, начиная
от самого влиятельного — Лаврова, и заканчивая менее заметными
фигурами, такими как Щербатов и Вяземский. Все они прибыли в мой
кабинет с настороженностью, которая не оставляла сомнений: что-то
назревало, и они готовились к решению, которое изменит всю
картину.