В зале снова наступила тишина, но на этот раз она была уже не
такой напряженной. Я почувствовал, как несколько министров начали
кивать в знак согласия, хотя и были те, кто всё ещё сомневался.
Я обратился к ним:
- Дорогие друзья, перемены не могут быть легкими. Мы должны быть
готовы к борьбе. Эта борьба будет не только с теми, кто против нас,
но и с нашими собственными страхами. Мы не можем позволить себе
повторить ошибки прошлого. Если мы не будем достаточно
решительными, если будем колебаться, завтра нам может не быть
возможности изменить ход истории.
Пауза, которая последовала после моих слов, казалась
бесконечной. Но я чувствовал, как всё меняется. Этот момент был
решающим. Я стоял на переднем крае, и если бы я не принял
решительные меры сейчас, то моя империя могла бы пасть под натиском
врагов, как это случилось в истории.
Наконец, Лавров встал.
- Ваше Величество, — его голос был тихим, но твёрдым, — я
поддерживаю ваше стремление к изменениям. Но мы должны быть
осторожны. Мы не можем разрушить всё до основания. Я предлагаю
подход, который будет более постепенным, чтобы не вызвать лишнего
сопротивления.
Я взглянул на него и понял, что он прав. Реформа не должна была
быть хаотичной и резкой. Но её темп должен был быть достаточно
быстрым, чтобы не дать врагам время для манёвра. Я решил, что мы
пойдём по пути постепенных, но уверенных шагов.
- Давайте начнём с реформ в экономике и армии, — сказал я. — Мы
укрепим национальную промышленность, создадим новые источники
доходов, одновременно усиливая армию и флот. Это даст нам
возможность не только укрепить внутреннюю власть, но и послужить
примером для народов, которым мы предоставим поддержку.
Министры начали оживлённо обсуждать предложенные меры. Я видел,
как их сомнения понемногу отступают, но понимал, что это только
начало. Моё будущее было связано с этими решениями, и они не могли
быть отложены. Время перемен пришло, и теперь, чтобы не допустить
гибели страны, мне предстояло принять все необходимые меры для
победы. С каждым днём борьба за Россию становилась всё более
жестокой, но я был готов. И если мне суждено будет стать тем, кто
спасёт свою страну, я знал, что не отступлю.
Вдохнув глубоко, я почувствовал, как на меня опускается тяжесть
ответственности. То, что начиналось как план реформ, теперь
превратилось в борьбу за выживание самого государства. Заговорщики,
скрывавшиеся в тени, уже не могли оставаться бездействующими. Они
проявлялись в самых неожиданных местах — среди офицеров, в кругах
дворян, среди людей, которых я считал верными. И всё же, несмотря
на напряжение, в моей груди горел огонь уверенности. Я понимал, что
так или иначе, только решительные действия могут спасти Россию от
катастрофы.