готов действовать.
С этого и начнём.
Когда я вошёл в Зал заседаний, меня встретил молчаливый взгляд
министров и высокопоставленных чиновников. Я был окружён мужами,
что привыкли подчиняться, но не всегда по воле сердца. Их
недоумение было явным – они не понимали, что происходит. Я теперь
тот Николай, которого они знали, но в моих глазах
был холод и решимость, которых раньше не было.
- Ваше Величество, - заговорил министр
внутренних дел, - отчёт о состоянии политической ситуации в стране.
Есть тревожные сигналы из Петрограда. В рядах рабочих возникают
антиправительственные настроения.
Я молча выслушал его, не перебивая. Это было частью плана – я
должен был выслушать всех, даже тех, кто знал, что
меня не устраивает. Но самое главное – мне нужно было
продемонстрировать силу воли.
- Благодарю за отчёт, - наконец произнёс я. – Но всё
мелочи. Я не собираюсь беспокоиться о мелких
беспорядках, если не могу контролировать ключевых людей. У нас не
армия, а потрёпанный набор отдельных волевых
единиц. Мы должны стать монолитом, который способен не
только бороться с внутренними угрозами, но и не бояться
внешних.
Они переглянулись, не зная, как реагировать.
- А теперь послушаем вашего отчёта, министр иностранных дел.
Почему мы до сих пор не урегулировали вопрос о Германией? Мы
находимся на пороге мирового конфликта, а наши дипломатические
отношения, - я произнёс это с определённым акцентом, - на грани
катастрофы.
Министр иностранных дел, Иван Горчаков, встревоженно поправил
очки.
- Ваше Величество, ситуация сложна. Германия усиленно готовится
к войне с Францией и Великобританией, и наши отношения с ними
могут… - он запнулся, но продолжил, - привести к значительным
последствиям. Мы должны быть осторожны, чтобы не попасть под
удар.
Я сделал паузу.
- Нет, мы не будем осторожными, - сказал я
твёрдо, откидываясь на спинку кресла. – Мы сделаем всё возможное,
чтобы избежать войны, но только на условиях полной
взаимовыгодной безопасности для России. Я поручаю вам
немедленно отправить посла в Берлин и провести тайные переговоры.
Мы должны укрепить наши отношения с Германией, чтобы у нас была
возможность маневрировать, когда война начнётся. Это наш шанс
остаться нейтральными, а затем – выжить.
Горчаков кивнул, но в его глазах читалось тревога. Я знал, что
его мнение всё ещё не сформировано. Он был старой школы, а я – чужд
для него.