– Конечно, доктор. Вы правы. И спасибо вам ещё раз. – Торн
поклонился человеку, который, возможно, нарушил не одну инструкцию,
выдав пациенту пояс и картриджи из загашников медблока, после чего
поспешил этот самый медблок покинуть.
Не стоило оставаться тут дольше необходимого, тем самым
раздражая некоего лейтенанта, которому не понравилась болтливость
Торшкова.
«И всё же, Золотое Дитя? Я ведь многое знаю о ноктэоне, но этот
термин слышу впервые. Вряд ли так назвали обычного перспективного
ребёнка, избежавшего мутации. Таких сотни, как-никак…». – Парень не
мог потеряться в местных коридорах, так как едва он покинул
медблок, как по полу тут же побежали изумрудные чёрточки,
указывающие направление. Аналогичная система навигации
использовалась, например, в некоторых военных больницах, так что к
ней Торн был привычен. – «Причина в том, что его не трогали
ноктюрны? Та тварь ведь даже защитила его перед смертью, и что-то
мне подсказывает, что дело отнюдь не в материнском инстинкте. Новая
мутация человека? Третье поколение? Может быть…».
Миновав очередной поворот, Торн прищурился от ударившего по
глазам яркого света ламп, которые тут, казалось, выкрутили на все
двести процентов от штатной мощности.
И вместе с этим в голову резко хлынули все те мысли, которые
тишина и спокойствие в стенах медотдела на какое-то время
подавили.
За жалкие двадцать минут местные медики успели сделать очень
многое: отобрали одежду, выдав новую, стерильную. Провели все
необходимые тесты. Заштопали руку, наложив не особо мешающую
повязку. И даже сильно пострадавшие в процессе вызволения младенца
ладони с пальцами «одели» в перчатки из непрозрачного серого геля,
который, застыв, разобрался не только с болью, но и с мелкой
моторикой заодно.
Тем не менее, физическое состояние Торна стало скорее
нормально-приемлемым, чем вызывающим беспокойство. Но вот что до
происходящего в его голове… тут всё было не столь однозначно.
За час с небольшим, считая от образования нокт-области и
заканчивая финалом марш-броска до операционного центра ООБ, парень
успел повидать больше жести, ужасов и отчаяния, чем за всю свою
жизнь до этого. А ведь он рос в не самых благоприятных условиях, и
был приютским из числа тех, на кого наплевать абсолютно всем.
Взрослые присматривали за сиротами постольку-поскольку, отчего у
тех в жизни в обилии присутствовали самые «сливки». Драки, увечья и
смерти, уличные банды, преступная деятельность всех цветов и
расцветок, и как вишенка на торте – масса способов угробить себя на
радость окружающим.