— Взял бы и объяснил, или только
оскорблять можешь?
— Отец заставил меня отречься от
дочери. Только при таком условии ей сохранили жизнь. Это я приказал
Иринге присматривать за девочкой и кормить ее. Сам я не мог этого
делать. Если бы служанка не боялась меня, она никогда бы не стала
заботится о Руте. Потому что отец бы не простил ей этого и выгнал
бы из крепости. Но я обещал Иринге, что не дам ее в обиду.
— Ясно. Ты приказал тайно оберегать
Руту, — произнесла я. Наконец картина всего этого ужаса начала
складываться в моей голове. И уже тише добавила: — Как и послал
тайком Ингу ко мне в темницу, так?
— Да. И не смотри на меня так, Вея!
Ты просто не знаешь, каков мой отец.
— Почему же, знаю. Злое жестокое
чудовище, и это еще мягко сказано, — процедила я сквозь зубы,
отчетливо понимая, что Рута осталась жива только благодаря
непокорству Чарослава.
Я в очередной раз убедилась, что
молодой Морозов не так прост и примитивен, как мне показалось
поначалу, и очень хитер. Его отец был слишком жесток и кровожаден,
потому Чарослав понимал, что открытая борьба не принесет
результатов и будет бесполезна. Оттого действовал тайком, что,
наверное, в его положении было даже мудро.
— Говори тише, Вея, если не хочешь
снова в темницу, — велел он тихо, оглядываясь на дверь и
прислушиваясь. Через миг снова обернулся ко мне: — И да, он
чудовище. Но я не выбирал отца. В нем нет жалости и доброты. Но
именно поэтому он стал самым великим полководцем. И поэтому его так
ценит наш царь.
— Угу, — кивнула недовольно я.
Хладнокровный кровожадный монстр,
которые завоевывает земли для своего царственного господина. Но
даже со своими родными жесток так, что кровь стынет в жилах. Сын
все делает исподтишка, внучка живет под лестницей. Жены вообще
непонятно отчего умирают. Просто чудесный завоеватель.
Я видела, что мое непокорство
раздражает Чарослава, и потому уже более дружелюбно сказала:
— Рута тоже не выбирала отца. Но ты
можешь изменить свое отношение к ней, если захочешь.
— Не все так просто, Вея. Ты многого
не понимаешь и не знаешь, — упорствовал Чарослав, но его тон уже
стал более спокойным, а в глазах появилась даже некая ласка. —
Пойми ты, упрямица, пока девочка живет под лестницей, мой отец не
причинит ей вреда.
Я вдруг поняла, что он действительно
переживает за дочь, потому решила наконец озвучить то, что
собиралась едва он вошел.