Он ожидал, что я хотя бы порадую его выбором жизненного пути. Но, не в пример Левтеру, я выбрал иную дорогу. Окончив школу, уехал искать развлечений на родину матери. И нашёл…
Сцепляю руки в замок. До сих пор не привыкну! Ходить туда, как в чужой дом. Видеть её, в этом фартуке...
- Проси прощения! – велел отец.
- Я попросил! Уже несколько раз, - процедил я сквозь зубы.
- Ещё проси, - убедительно бросил отец, чем несказанно меня удивил. Он! Который всегда говорил мне, что у женщины нет права голоса.
- Я не собираюсь ползать перед ней на коленях, - фыркнул я. Хотя ещё накануне почти был готов сделать это.
- За унижение платят унижением, - заметил отец, - Ты унизил её тем, что отказался от семьи.
- Я не отказывался! – повысил я голос, - Это она подала на развод.
- Ты мужчина, или нет? – рявкнул отец.
Вопрос был с подтекстом. Скажешь «да», - будет объяснить полчаса, что бы сделал мужчина. Скажешь «нет»… Ну, и так понятно, что не поздоровится.
- Пап, мне пора, - произнёс свою вечную реплику.
Хотя за всё время с тех пор, как уехал из Грузии, я не просил у него ни копейки, отец никогда не хвалил. Только хмыкал, не веря в успешность затеи. Зато всегда спешил рассказать об успехах Левтера. Как процветает под его началом новая лавка. Как бы намекая: «Вот что ждало бы тебя, останься ты на родине». Но я не остался!
Как и Алик, что уехал вслед за друзьями в Буэнос Айрес. Разбег плюс-минус два года, давал двум старшим возможность общаться друг с другом на равных. Я же был вечным изгоем! И добровольно изгнал себя дальше из лона семьи и опеки отца.
Единственная, кого я жалел – это мама. Она умудрилась остаться красивой в этом «царстве мужчин». И её любви хватало на всех нас! Сердце её разрывалось между отцом и детьми. Она всегда выступала посредником. Также и в этот раз позвонила мне вслед за отцом. И стала твердить:
- Илюша, сынок, ты прости его. Он успокоится! Это он не со зла.
- Я знаю, - буркнул в ответ.
- Неужели всё так серьёзно? – голос её задрожал. И я крепче сжал зубы. Неизвестно, что лучше – отцовское недовольство, или мамино сочувствие.
- А как же дети? Неужели, я больше не увижу моих дорогих внуков? Диночка и Давид! О! – она разрыдалась…
Один только Бог знает, чего мне стоило не выкрикнуть: «Хватит!».
Я и сам укорял себя множество раз. Хватит! Довольно! Сил больше нет. Ведь судьба наказала меня. Разве не так?