Мантикор на мгновение замолчал и, не подымая руки с
подлокотника, поманил кого-то пальцем из собравшихся
приближённых.
От увиденного мои брови непроизвольно поползли вверх. К
Мантикору вышел карлик, на вид молодой, хотя из-за подобных мутаций
трудно судить о возрасте.
Я сразу понял — это сын короля и, скорее всего,
единственный.
Почему сын? Да потому что был он одет в такие же алые одежды с
вышитыми узорами, похожими на цветок — это, как я понял, местный
символ королевской власти, нечто вроде распускающегося бутона. А
ещё на кучерявой голове карлика красовалась корона, поменьше и
поскромнее отцовской.
Почему единственный сын? Да разве при наличии здоровых
наследников король бы позвал его при всех к себе? Держал бы он его
на виду? Я не поверю, что у него десять сыновей, но все настолько
невзрачны, что выигрышным выглядит именно карлик. Да и вряд ли
Малфорт — колыбель инклюзивности и центр борьбы с эйблизмом.
Принц неуклюже подошёл к трону, поцеловал руку королю и присел
на ступеньках покрытого красным бархатом помоста.
— Посмотри, сын, вот и наша надежда! Герои иных миров!
Король вдруг вперился в меня изучающим взглядом, и я посмотрел в
ответ.
— Подойди ближе. Да-да, ты! Человек в смешных синих лохмотьях! —
произнёс он всё так же, лишь шевеля ладонью, жестом подзывая
меня.
В бирюзовых лохмотьях? Да это моя лучшая рубашка и джинсы!
Совсем немного в пыли и чьей-то крови…
Я шагнул вперёд. Увидел, что король всё ещё выжидающе смотрит на
меня. Не понял, что от меня хотят. Вдруг почувствовал толчок в
плечо. И снова от Артура.
— Убери от меня свои руки, — твёрдо сказал я обернувшись.
Чёртов копейщик, кажется, немало удивился моей реакции. А чего
он ожидал? Покорности и терпения? Видно же, что нарочно меня
выводит из себя.
— Ничего страшного, — снисходительно произнёс монарх. — Видимо,
в их мире не принято кланяться королям.
Король поднялся с трона и спустился с помоста. Его мантия, так
уж случайно получилось, попутно обволокла сидящего на ступеньке
принца-карлика и сняла с него его маленькую корону. Карлик неуклюже
и нерешительно скинул мантию. В это мгновение он выглядел по
комичному неловко, будто наряженный в принца шут. Я был уверен, что
многие из придворных хотели разразиться хохотом. Часть лиц попадала
в поле моего зрения, как и притворная серьёзность, смесь напряжения
на них. Видимо, боялись. Всё-таки принц, а не шут…