Он даже не моргнул. Но в его глазах мелькнуло что-то… острое.
Любопытство коллекционера, нашедшего уникальный экземпляр.
- Вы держите меня за дурака? - спросил он, но в его голосе уже
не было прежней уверенности. Была жажда подтверждения.
Рубикон я преодолел. Теперь стоило раскрыть карты полностью. Я
закрыл глаза на мгновение, - сконцентрировался. Нашёл ту золотую
нить, что связывала меня с Николаем. Не просто дал энергии, как
утром. Я наполнил его дух солнцем. Позволил его сущности проявиться
вовне, используя свою силу как проектор.
- Николай, - мысленно позвал я. - Покажись. Пришло время.
Рядом со мной, из пустоты, начал формироваться туманный силуэт.
Он сгущался, обретая черты. Рыжие волосы, знакомое лицо юного
императора, его широко открытые, полные изумления глаза. Он
материализовался не полностью, а как полупрозрачное, светящееся
изнутри привидение. Но видимое. Осязаемое взглядом.
- Что… что ты сделал? - прошептал призрак, глядя на свои
полупрозрачные руки. - Я… меня видно?
Рябоволов вскочил. Впервые за всё наше знакомство его ледяное
спокойствие дало трещину. Глаза расширились, впиваясь в призрачную
фигуру. Его пальцы судорожно сжали трость.
- Не иллюзия?! - его голос потерял привычную ровность. - Это…
это и есть…?
- Настоящий Император Всероссийский Николай III Соболев, -
торжественно объявил я. - Тот, чьё тело я сейчас… арендую. Его душа
не была изгнана или съедена. Она здесь. Сопряжена с моей.
- Да, - тихо, но чётко сказал Николай, глядя прямо на
Рябоволова. Его голос звучал эхом, но это был его голос. - Это я.
Вернее… то, что от меня осталось.
Рябоволов медленно опустился обратно в кресло. Он не сводил глаз
с призрака. Его мозг работал с молниеносной скоростью, переваривая
невероятное.
- Доказательства, - потребовал он резко. Голос снова стал
холодным, деловым. - Только факты, известные исключительно Николаю
Соболеву и Тайному Отделу. Где вы спрятали свой первый дневник
после смерти дяди Михаила? Что было написано на обороте медальона
вашей матери, подаренного вам на 10 лет? Какой артефакт вы украли
из кабинета отца в 15 лет и куда его дели?
Допрос был жёстким, точечным. Вопросы касались мелочей, о
которых не знал никто, кроме самого Николая и, видимо, всевидящего
ока Тайного Отдела. Николай отвечал мгновенно, без запинки. Про
дневник за шпалерой в детской. Про выцарапанные на обороте
медальона слова «Мой светлый Николашка». Про украденный перстень с
печаткой отца, спрятанный в дупло старого дуба в парке и позже
утопленный в пруду от страха.