***
Санкт-Петербург. Зимний дворец. Обеденное
время.
Боль.
Она была везде. В каждой мышце, в каждой кости, в самом нутре,
где пульсировал воспаленный, выжженный дотла Источник. Я проснулся
не от солнца, а от этого глухого, назойливого гула боли, как от
радиационного фона после ядерного взрыва. Без регенерации,
подаренной Героической Душой и усиленной Сердцем Князя, мое
нынешнее тело Николая давно бы разложилось, как труп под
землей.
Химера... Печать... Купол... Поглощение... Поединок с Игорем...
Каскад кульбитов, каждый из которых перегружал систему моего
организма на запредельные проценты. Хорошо, что Мак успела
подкормить меня в лесу, иначе обратный путь во дворец превратился
бы в агонию. Как мы тащились... Поджаренный Рыльский нес на руках
обугленную Ольгу и смотрел на меня, как на привидение. Анна всю
дорогу в шоке молчала, пока к нам не подоспело подкрепление на
дирижабле. Валерия истекала кровью (острый сук какой-то ветки
вонзился ей в бок), но сжимала револьверы до побеления костяшек.
Горстка уцелевших гвардейцев лишь походили на тени людей. Дворец
встретил нас не ликованием, а оцепеневшим ужасом. Отправили всех по
койкам, а меня - в мои позолоченные покои-тюрьму. Вырубился я тогда
мгновенно.
А пробуждение встретило болью… Но у меня не было времени, чтобы
оказать достойную жалость самому себе. Нужно было срочно
действовать.
Я мысленно нырнул в Кольцо. Пространство «Сада» встретило меня
знакомым, но теперь тревожным гулом. Воздух вибрировал от
сконцентрированной мощи. И от ужаса.
Мак, моя перламутровая Садовница Бездн, деловито поливала из
лейки... дерево. Но какое! Гигантское, чудовищное, с корнями,
уходящими в темную почву Сада, и ветвями, упирающимися в купол
этого пространства. Его ствол и ветви были черными, жилистыми,
пульсирующими темно-фиолетовыми прожилками Скверны - чистейшим
ядом, вытянутым из сердца Химеры. От него исходило гнетущее
ощущение первобытной ярости и боли. Дерево было живым и злым. Но
оно было приковано. Массивные золотые цепи, испещренные рунами
Пленения и Подчинения, туго оплетали ствол и тянулись к огромному
кристаллу из чистого адаманта, врытому в землю неподалеку. По этим
цепям, как по проводам, текла темная, густая энергия Скверны. Она
оседала в кристалле, и внутри его граней, происходило чудо: яд
фильтровался, расщеплялся, преобразовывался. На выходе из камня уже
сочился чистый, сияющий, золотисто-янтарный эфир, впитываемый самой
почвой Сада и наполнявший пространство живительной силой.