«И букет свой забери», – чешется на языке. Но я молчу. И жду. На том конце молчание. Он ответ, что ли, продумывает?
– А с третьей можно? Мне цифра «пять» не нравится.
– Почему?
– Идеальная какая-то.
– Ты просто был троечником, вот и все. Признайся.
– Просто цифра «три» красивая. И очень значимая. Три богатыря, три девицы под окном, за три моря…
– Ага, карта «тройка», – на лице играет улыбка. Как я не удерживала уголки ровно, они все равно упорно ползут вверх. День за днем, слово за слово, мое тело меня предает и перестает меня слушаться.
– Это что такое? – спрашивает удивленно.
– Не важно, – тихо ухмыляюсь.
И снова молчание. Никто трубку класть не спешит. Девчонки уже покинули гримерку, я еще даже грим не смыла. Любуюсь на себя в зеркало, и меня резко поражает мысль:
«А если Кир прямо сейчас позовет меня куда-то, я пойду?» С этим вопросом быстрее света начинаю стирать краски с лица.
– Ну что, пойдешь со мной на второе свидание? Это я, вроде как, провафлил. Слился, – он извиняется. Ему и правда неудобно за сорванные планы. – Ты обещала!
Вздыхаю и слышу эхо своего вздоха в динамике. Даже мурашки от ушной раковины вдоль шеи и груди разбрелись.
– Обещанного три года ждут, Кирилл Леманн.
Он смеется открыто. Так зазывно! Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не засмеяться самой. Все мысли из головы выветрились после его голоса, смеха. И история с Лео кажется уже не обидной, а попросту смешной.
– Зоя-я, – он растягивает мое имя, что позорно пропускаю короткий стон. Невыносимый и нестерпимый Кир, – ты мне будто горячим утюгом яйца гладишь в свое удовольствие.
Дурак! Трубку, что ль, все-таки бросить?
– Ну, если еще болтаешь со мной, значит, терпимо.
И когда-нибудь он так же прогладит утюгом мой длинный язык.
– Хм… коза балетная! Наберу через два дня. И только попробуй трубку не взять. Слышишь меня, Зоя? С ноги дверь твою открою и своей сделаю. Усекла?
Ответа не ждет. Он его и не получит. Потому что я конкретно так прикусила свой язык от его тона, слов, и … с какого спрашивается, он мне приказывает?
– Дурак, – говорю в трубку, но меня никто не слышит. Только длинные гудки и погасший экран.
Да фиг ты меня теперь увидишь через два дня! Уйду, убегу, растворюсь.
Выхожу из гримерки, закрываю дверь, спускаюсь по лестнице, даже выхожу из здания театра.