В Аль верила мама, верили ректор и преподаватели, давшие шанс, верили новообретённые друзья, поэтому она сама уж точно не имеет права потерять веру и сдаться на милость неведомого победителя!
«Держись, Аль, и не смей отпускать эту нить, поняла?»
Когда ниточка вдруг стала наполняться энергией и уверенно потянула к свету, Альвинора была уже на пределе. Сияние приближалось, но рассмотреть что там, за этим светом, не удавалось. Глаза слепило, и с каждым мгновением безумная усталость овладевала телом, пока яркая вспышка не поглотила всё вокруг.
Что было дальше, Альвинора не помнила, и сейчас, ощущая на щеке лёгкое дуновение ветерка, отчётливо поняла, как не хочет вспоминать события последних часов. Приоткрыв глаза, она увидела в окошке розовую полоску предрассветного неба, с облегчением вздохнула и нырнула в спокойный целительный сон.
Следующее пробуждение было вынужденным, потому что спать мешал настойчивый шёпот знакомых голосов.
– Да тише ты, чего расшумелся?!
– А я говорю, что целительницу нужно позвать! Пусть посмотрит.
– Дай девочке поспать. Сон лучшее лекарство.
Альвинора открыла глаза, чтобы увидеть на перилах соседней койки своих недавних пернатых знакомых. Синий птиц уверенно доказывал свою точку зрения, а его желтокрылая подруга увещевала суженого не поднимать переполох.
– Думаю, теперь и правда можно позвать магистра Соул, – сказала Аль, привлекая к себе внимание спорщиков.
– Вот видишь, разбудил-таки! – проворчала певунья и спорхнула поближе к пациентке. – Как ты, милая?
– Жива, – улыбнулась Альвинора. – Однако на этот раз я и правда могла не вернуться, – улыбка сама собой погасла.
– Могла, – раздался со стороны двери голос, от которого засосало под ложечкой, и Аль, повернув голову, встретилась взглядом с удивительными глазами снежного эльфа. Казалось бы, он стоит достаточно далеко, но она была готова поклясться, что видит искрящиеся в его очах снежинки.
– О, ты всё ещё здесь! – накинулась на него певунья. – Снова задумал какую-то пакость?
– Этот ущербный уже два часа тут околачивается, – пробасил крылатик.
– Скажете ещё хоть слово – ощипаю и суп сварю! – пригрозил птичкам Лэндгвэйн, но попыток приблизиться не сделал, так и стоял, гипнотизируя своими необыкновенными глазищами.
Аль тоже молчала, не зная, что говорить и что думать. Звать на помощь? Так на неё ведь никто и не нападает. Сказать что-нибудь обидное, чтобы выразить всю ту боль, которой она по его вине натерпелась? Язык не поворачивается, да и порозовевшие накануне волосы всё уже сказали за неё.