Что ему нужно?!
— Конечно, — стараюсь звучать дружелюбно. — Говори.
Это не похоже на нормальную беседу, потому что я все еще стою на пороге, не собираясь ни единого шага в его сторону делать, а Антон — на противоположном конце коридора, и тоже не двигается с места.
Между нами почти три метра, и это выглядит по-дурацки.
На языке вертится: «Давно ли он здесь? Как вообще меня нашел?» Хотя второй вопрос глупый. У них с его новой фанаткой отлично клеится разговор, так что Даша могла рассказать ему о своей работе и… обо мне.
Антон переносит вес тела с одной ноги на другую, отчего пол под ним скрипит, и говорит:
— Хочу сказать спасибо за помощь. В прошлом году. С ментами и в универе. У меня… не получилось поговорить с тобой раньше. Ты, наверное, уже в курсе, я год в армии провел. Спасибо за помощь, ты меня очень выручила.
Мое горло перехватывает оттого, что у него был вагон чертового времени, чтобы поговорить со мной год назад, но он этого не сделал. Даже не попытался.
Плевать.
Плевать! Плевать! Плевать!
— Я сама создала тебе эти проблемы, — я стараюсь улыбаться, и это даже получается. — Если бы ты рассказал мне… до всего этого вообще не дошло бы. До отчисления и… полиции…
— Не думал, что у тебя были такие «возможности», — он смотрит на меня исподлобья, и взгляд у него тяжелый. — Или что ты захочешь этими возможностями ради меня воспользоваться.
— Интересно, почему ты так решил? — бросаю я почти зло, но тут же себя одергиваю.
Чтобы мои слова не звучали, как претензия. Как обвинение, вслед которому хочется швырнуть тарелку. Мы не в ссоре! Мы не пара, чтобы я швырялась в него посудой и претензиями, которые клокочут в груди. Этот до тошноты цивилизованный разговор единственное, что я могу себе, черт возьми, позволить, поэтому натягиваю на лицо фальшивую улыбку.
— Ты была у меня дома? — отвечает он на мой вопрос своим.
Мне становится не по себе. Почти так же, как в тот день, когда я притащилась к нему домой и получила пожелание катиться, куда подальше от его матери…
Не по себе от того, как он всматривается в мое лицо, но я никогда в жизни не покажу Антону Матвееву, как сильно он потоптался по моему сердцу.
— Да… я просто… хотела вернуть тебе твою толстовку, — пожимаю плечом, понимая, как по-идиотски это звучит, но большего он от меня не услышит.