На клич Стаса народ все же реагирует. Стекается к игровой зоне, которая выполнена в виде куска стены, декорированного под какой-то спорт-бар. Судя по всему, у Дубцова и правда нежное и особенное отношение к этой игре, и меня почти не тянет закатить глаза. Я на подсознательном уровне готов к тому, что в домах подобного типа у любимого кота будет золотой унитаз, так что вот эта стена поклонения дартсу, считай ничего особенного.
Держась чуть в стороне, встречаюсь глазами с Захаром Токаревым, который выглядит на чиле и полностью в своей тарелке. Кривая усмешка в мой адрес на его фейсе небрежна, я не отвечаю на нее никак, но руки в карманах все равно сжимаются в кулаки.
Я не пытаюсь бороться с тем, что он бесит меня по определению. На нем пижонский льняной костюм, состоящий из рубашки и брюк, и отрицать того, что помимо бабла все остальное тоже при нем, не могу. Но я спалил бензин на дорогу за город не для того, чтобы озадачиваться его присутствием.
Насрать мне на его присутствие.
Я знал, что вероятность увидеть его здесь равна вероятности увидеть здесь его девушку, которая не дает мне спокойно жить одним фактом своего существования на этой планете.
Переведя глаза, бросаю короткий взгляд на раскрытые настежь двери веранды, ведущие в дом, откуда появляется девчонка с парой коктейлей в руках. Я видел ее на пляже в прошлую субботу, но имени не помню, она мне и не представлялась.
Токарев здоровается со Стасом, принимая от него стопку дротиков. Пацан в панамке вызывается вести счет.
Бросив на меня немного любопытный взгляд, девчонка с коктейлями проходит мимо, а я делаю пару шагов назад, после чего разворачиваюсь и иду в дом, повторяя ее путь, только в обратном направлении.
Аплодисменты и улюлюканья за спиной стихают, когда вхожу в двери.
Это кухня, и здесь отчетливо гремит стрекот цикад из приоткрытого окна.
Полина роется в холодильнике. В воздухе запах сладких духов. На него у меня привычные реакции, я так вымотался с ними существовать, что уже, сука, внимания не обращаю.
Пройдя вдоль разделочного острова, скриплю кедами по напольной плитке и впиваюсь глазами в силуэт у холодильника.
Полина выпрямляется и достает оттуда голову.
Смотрит на меня через плечо, и мой день играет, твою мать, просто феерично новыми красками, когда вижу вспышки в голубых глазах, от которых кровь бурлит, как бешеная.