Дорогу я местами узнавал, местами — нет. До тех пор как этот
тракт станет трассой «М8» ещё много времени пройдет. Тимоха,
несмотря на своё таксистское прошлое, ориентировался ещё хуже меня.
Ну а чего, собственно, ждать от этой братии? Либо навигатор, либо —
«дорогу покажешь, брат?»
Вот только навигаторов тут нет.
Я, кстати, зря послушал Ольгу с Владимиром, что отговаривали
меня добираться почтовыми — нас то и дело обгоняли почтовые кареты
с пассажирами. Как выяснилось, этот вид транспорта недавно стали
пускать по маршрутам, и сразу путь от Москвы и до неё сократился:
не надо больше заморачиваться сменой лошадей на каждой станции, не
страшны поломки — обо всём позаботится перевозчик. Пассажиру
остаётся только сидеть, глядеть в окно да иногда останавливаться на
ночлег. Удобство и прогресс налицо!
Зато у нас в Москве будет своя мобильность! И билеты на
почтовые, скажу я вам, — удовольствие не из дешёвых. От Костромы
они пока не ходят, а вот от Ярославля на человека поездочка в
районе тридцати рублей выйдет. До Петербурга — и вовсе под сотню.
Ну и сидеть в тесном дилижансе ввосьмером удовольствия мало — а
именно столько сейчас стандартная вместимость кареты. Ещё и груза
много с собой не возьмешь — всего полпуда.
Всё это я, к слову, на прошлой станции выведал, сам особо не
желая. Ничего, теперь я учёный. А вот чему я не научился, так это
черствости и эгоизму. Нет, в душе, может, я и эгоист, кто ж спорит…
Но правильное воспитание, вежливость и прочий альтруизм я, как
человек из будущего, в себе ещё не изжил. Поэтому лучший номер на
постоялом дворе опять отдал Ольге. А мы втроём снова ютимся в
тесной комнатушке. Причем, Володя продолжает понравившееся ему
лечение — то есть выпивает. И ведь не скажешь ему ничего: он хоть и
на зарплате у меня, но перед сном, в самом деле, почему бы и не
тяпнуть? Как ему запретишь?
Вот и лежу теперь, слушаю Володин храп. Ворочаюсь. Спать не
хочется совсем — за день успел отоспаться. На одном из привалов
даже попросил не будить себя. В итоге простояли мы в том месте не
час, как планировали, а все два с половиной. А ведь могли бы уже и
до Ростова добраться…
— Петро, не озоруй! Не озоруй… мужу скажу! — слышится
возмущенный женский голос со двора.
Неведомый мне Петро, впрочем, тоже не молчит. Слов его я
приводить не буду — не для печати они. Но суть ясна: бухой мужик
клеится к замужней местной работнице. А та, судя по тому, как
быстро голос её стал шепчущим, верностью мужу не страдает. И шепчет
она теперь уже не угрозы.