— Не спится? — присела рядом Гермиона.
— Нет. Днем дрых, теперь вот что-то не хочется. А ты чего не
спишь?
— Переела, наверно, и впечатлений столько, голова кругом.
Наверно, только сейчас и поверила, что все это взаправду. Подумать
только, я настоящая ведьма.
— Угу, жуть. Осталось горб, клюку, нос крючком и глаз с
бельмом.
— Да ну тебя. Не хочу такой быть.
— Тогда лучше говори - волшебница. Как тебе образ феи?
— Мм, ничего так, особенно из Питера Пена.
— Увы, не видел.
— Как? Его же все мальчишки смотрели и потом по улицам носились,
проходу не давая.
— Ну, скажем так, мне не повезло.
— Не хочешь рассказывать?
— Какая ты проницательная. Не рассказывать, скорей,
вспоминать.
— Я читала, — кто бы сомневался, — что если поделиться,
становится легче.
— Пробовал, но что-то не нашлось желающих слушать, а когда
родственнички узнали, так и вообще все желание делиться пропало.
Чувство голода его, знаешь ли, очень быстро заменяет, — последнее
правда сказал про себя, была как-то попытка от отчаянья рассказать
о условиях жизни, но ни к чему, кроме краткой вспышки активности
компетентных органов, она не привела.
— Можешь мне рассказать?
***
Для Гермионы Гарри уже третий раз за день предстал совершенно
другим человеком. Когда они только познакомились, он был, пусть и
немного странным, но все равно понятным и обычным мальчишкой.
Симпатичным, веселым, немного забавным и каким-то своим. Тогда она
подумала, что он будет ей как брат, о котором она когда-то мечтала,
пока случайно не узнала, что мама, к сожалению, больше не может
иметь детей. Затем в поезде он раскрылся с новой стороны, правда,
она не могла точно сформулировать с какой. Но братом он ей быть
перестал, наверно, став другом. С ним было легко и интересно, а еще
они отработали все школьные заклинания за первый курс. Правда, ей
не на все хватило сил. Тогда же, пусть временно, но он сумел
осуществить ее давнюю мечту о домашнем питомце. Это было
удивительно и немного неловко, если бы ей лет с пяти, до безумия не
хотелось завести мурчащий комочек, она бы, наверно, так и не
решилась его попросить. И вот сейчас она с трудом сдерживалась,
чтобы не обнять его и не разреветься. Как он мог быть таким, прожив
столько лет в чулане под лестницей, постоянно ощущая себя ненужным
и не любимым, как не озлобился на весь мир?