Подняв голову повыше, шагнула вперед. Если такова плата за любовь, я принесу ее.
На беломраморном возвышении стоял бывший муж, небрежно облокотившись на трон отца-императора. Императрица была больна, и больше не могла защитить меня.
По бокам от возвышения застыла стража в сверкающих латах, вдоль колонн тянулись придворные, каждый из которых смотрел на меня. Но мой взгляд миновал их, как незначительное препятствие, прикипев к молодому мужчине около трона с гордой посадкой головы. Широкие плечи, узкие бедра, лицо той классической бессмертной красоты, которую воспевают художники. От него шло звериной грацией даже в статике, но безжалостный взгляд цвета расплавленного янтаря отрезвил меня.
До этой секунды я надеялась на ошибку, но в его глазах был приговор. Он помнил каждый мой проступок и не собирался прощать.
Император встряхнул свиток и удивленно поднял брови, словно видел его впервые. От давления величественной драконьей ауры подташнивало, в висках билась тупая боль, но я заставила себя стоять прямо. Они ведь только и ждали моей слабости.
— Вам было даровано прощение за подделку документации клана Виладжо и преследование наследного принца, но вы не остановились на этом. Покушение на жизнь юной баронессы Вашвиль, подкуп должностного лица и кража охранного амулета из спальни наследника стали последней каплей. Согласно закону…
Муж резко поднял руку, прерывая чтение свитка, медленно спустился с возвышения и, четко печатая шаг, подошел ко мне. Жадные, любопытные и настороженные взгляды шли по пятам, а он смотрел прямо на меня. Теофас. Тео. Конечно, я называла мужа «Ваше Высочество» и кланялась. В отличие от баронессы мне не было позволено называть его по имени.
Супруг остановился так близко, что я ощутила знакомый горьковатый запах вишни. Рука в белой перчатке подняла меня за подбородок.
— Я предупреждал, Эльене, — янтарь глаз окатил холодом. — Истинная, нарушившая закон, не достойна стоять со мной рядом. Ваш удел — коротать судьбу в старом замке, выделенном милостью вашей семьи, с запечатанной магией и лишенной приставки «нир».
Я изо всех сил дернулась из жестоких рук, но хватка оказалась крепкой.
— Есть кому заступиться за эту женщину?
Громоподобный голос, усиленный магической клипсой, разнесся над залой, и тишина сделалась могильной. Окружающие буквально окаменели, боясь вдохнуть, чтобы их не сочли моими пособниками или сочувствующими.