- Господа, просьба сохранять благоразумие и не
выходить на огороженную территорию, - снова заговорил
репродуктор.
Взревели все шесть двигателей, и небесный исполин
поплыл, описывая своеобразный круг почета над
дирижаблепортом.
Агнешка зачарованно наблюдала за этим маневром,
стараясь не обращать внимания на окружающих.
Это было величественно. Совершенно.
Прекрасно.
- Агнесса, я бы попросила вас не придавать огласке,
что вы тут видели, - на всякий случай предупредила
Ивонна.
- Да, конечно, - Агнешка с пониманием
кивнула.
А многотысячная толпа даже не думала униматься,
утопая в нахлынувшем веселье.
Дирижабль снова начал снижение, постепенно уменьшая
радиус.
До посадки оставались считанные минуты.
Столпившиеся перед трибуной журналисты даже устроили
небольшую потасовку. Каждый из них хотел быть как можно ближе к
Вернеру и его спутникам, когда те окажутся на земле.
Действие достигло кульминации.
Почему-то стало невыносимо душно.
Ивонна принялась обмахивать себя веером. Агнешка
последовала ее примеру.
Кое-как приспособившись, Лео не сводил объектив с
дирижабля.
С гостевой трибуны понесся пронзительный
одобрительный свист. Кто-то из первых людей города не удержался и
поддался всеобщему настроению.
Казавшийся таким неповоротливым «Граф Дортмунд»
сделал резкий поворот и буквально одним рывком достиг причальной
мачты.
Из гондолы вывалился швартовый трос.
И именно в этот момент прогремел взрыв.
Глава, в которой город
просыпается,
а талантливый механикус
засыпает
«…серьезные ранения получили два сотрудника
дирижаблепорта. Но можно не сомневаться, что целью бомбистов был
Юлиус Вернер. К счастью, ни он, ни члены его экипажа не пострадали.
И как можно расценивать эту грязную и варварскую выходку? Это
демарш! Демарш против прогресса, нашего общего светлого будущего,
здравого смысла. Против всех нас, в конце-то концов. Горстка
негодяев пытается посеять страх и сомнения. Но у них ничего не
получится! Ведь сплотившись…»
«Первый паровой», Гаврила Баль
Совсем скоро город вздрогнет, лениво потянется и
сбросит с себя сонное оцепенение. Потихоньку открывались лавочки и
магазины, где-то под землей первые поезда метро везли своих первых
пассажиров.
Условная ночь отступила, но и до привычной городской
суеты было еще далеко. Немногочисленные прохожие могли пока
наслаждаться тишиной и простором.