Что-то подобное было и у Белоффа. Когда-то пьяный
старшекурсник наколол ему спящую змею. Это было обязательное
условие для вступления в гильдию факультета. И пусть членство в
таком полулегальном обществе не давало особых привилегий, но делало
жизнь молодых людей куда веселее и интереснее, создавая ореол
романтики и таинственности.
Доктор снова взялся за шприц. Надавив на поршень,
Отто выдавил каплю.
Толстая игла с размаху вонзилась в ладонь
изобретателя.
Поршень медленно пополз вниз.
Яновский не реагировал.
Что ж, все шло так, как и должно было
идти.
Теперь оставалось только немного
подождать.
Закончив с инъекцией, Белофф обошел
комнату.
Как оказалось, господин Яновский был разносторонним
человеком.
В одной и той же книжной стопке оказались «Секреты
кулинара», «Классика театрального балета» и «Новейшая история
оккультизма».
Но больше всего книг, конечно, было посвящено
инженерному делу. При этом авторство сразу нескольких учебников
принадлежало некому Игорю Гренкину.
Из любопытства Отто вытащил один из
фолиантов.
С обложки надменно смотрел мужчина неопределенного
возраста. На лацкане его пиджака красовалась фибула в виде уже
знакомого механическое солнце. В комнате тут обнаружился портрет
Гренкина и его бюст, на которые Белофф поначалу не обратил
внимание.
Яновский явно питал особый пиетет к этому
человеку.
Положив книгу, оказавшуюся скучнейшим справочником,
Белофф подошел к окну.
Отсюда открывался живописный вид на парк Жмуды. Он
был назван в честь основательницы, которая была то ли художницей,
то ли скульптором, то ли любовницей высокопоставленного чиновника.
Вряд ли кто-то сейчас мог пересказать подробности жизни этой
женщины, но ее наследие сохранилось и радовало горожан.
Все пространство парка было тщательно продумано.
Петляющие дорожки, обрамленные булыжниками и валунами, и широкие
аллеи с вечнозелеными деревцами сами по себе располагали к
неспешным прогулкам. Власти не поскупились на узорчатые лавки,
мраморные скульптуры и пруды с форелью. Во всем этом присутствовали
нотки чопорности, но это только подчеркивало особую, в меру
строгую, атмосферу, царящую в парке.
Послышался сдавленный стон, вырвавший Отто из
созерцания.
Яновский наконец-то напомнил о себе. Лежащий на спине
изобретатель вытянулся во весь рост. Его пальцы вцепились в карманы
брюк, на лбу проступила испарина.