Помазанник Божий— это уже непросто избранный государь. Его нельзя оклеветать,
оттеснить, переизбрать. Страна стала «не безгосударна», а обрела
самодержца, законного царя. «„Сам Бог предъизбрал и помазал Ивана
на царство“,— говорил
народ.
Закончился недолгий период
безвластия. Я получил мандат на продолжение реформ и всеми силами
постараюсь сделать страну спокойной и богатой.
Собор был
устлан коврами и бархатом, перед алтарем было устроено «великое
место» — площадка, обитая красным сукном, куда вели 12 ступеней. С
неё мне и пришлось произнести речь. Первую в новом
статусе.
Иона,
митрополит Ростовский и Ярославский, совершавший обряд царского
венчания, в своей ответной речи также благословил нацарство очередного государя из династии
Романовых: «Да процветёт нам от вашего царского, прекрасно
цветущего корня прекрасная ветвь в надежду и в наследие всем
великим государствам Российского Царства!».
Процедура
длилась несколько часов и изрядно меня утомила, ведь на мне были
одеты в три слоя тяжеленные шитые золотом одежды. Вначале
митрополит Иона возложил на меня священные регалии: животворящий
крест, барму, царский венец—
шапка Мономаха; а также вручил скипетр и державу. Во время литургии
ещё повесили золотую цепь, весом килограмма полтора, а затем Иона
помазал меня миром, ароматным маслом. Так называемое
миропомазание.
После
причащения мою особу осыпали «золотыми деньгами и серебряными».
После этого я поспешно сбежал, просто с ног валился от
происходящего.
В тот же
день в Грановитой палате Московского Кремля состоялся пир,
накотором было объявлено всем
«быть без мест», то есть приглашенные должны были садиться
произвольно, а не в соответствии сиерархией. Это мой мстительный выпад в сторону
первых боярских родов. Именно они настояли на соблюдении всех
старинных обрядов венчания, сохранившихся почти без изменения ещё
от великих князей рода Рюриков.
А утром я
проснулся и пытался понять, что во мне изменилось. Ведь теперь я
помазанник божий и первое лицо в стране. Практически наместник бога
на грешной земле. Даже патриарх, глава церкви являлся всего лишь
главой духовной власти, и вынужден был подчиняться царю.
Теоретически оба первых лица работали в симбиозе, осуществляя
гармоничное взаимодействие власти светской и духовной. Но оба не
могли напрямую низвергнуть другого. Если царь хотел избавиться от
неугодного патриарха, он вынужден был инициировать собрание
Архиерейского собора. Конечно, у дальновидного царя больше
инструментов для влияния на иерархов церкви. Но и та, в свою
очередь могла сильно осложнить жизнь самодержца. Патриархи
стремились поднять свою независимость от светской власти и укрепить
экономическое положение монастырей и обителей, а также увеличить
влияние на умы прихожан. Я же буду стараться наоборот прибрать
огромные участки земли монастырей и сельскохозяйственный угодья в
казну. Но вот что я точно делать не собираюсь — это низвергать, как
император Пётр Алексеевич, церковь в положение просителя. Ведь
великий Пётр в своём стремлении копировать всё западное выплеснул
из купели с водой и ребёнка. Русский человек всегда был
высоконравственным и верующим. Уверен, что произошедшее в начале
двадцатого века в России — следствие потери нравственности и
деградации духовности. И церковь здесь казалась
бессильна.