Мне пришлось ждать сутки, пока подошли драгуны и конные стрельцы
из Костромы. Но это время не прошло впустую. Я приказал отправить
вперёд фуражиров и квартирмейстеров. С ними пошли два гусарских
эскадрона под командованием обер-офицера немца Бохум фон Бурберга.
В данной ситуации, пожалуй, лучше рассчитывать на иностранцев. Нам
нужно тихонько на цыпочках пройти 260 вёрст до Москвы. При этом
боковые охранения должны перехватывать возможных гонцов в Москву.
Провести почти 5 000 всадников по главной дороге от Ярославля до
Москвы — не так просто. Эта орава съедает за четыре дня восемь тонн
овса и сена, 1250 кг мяса, полторы тонны хлеба и четыре тонны
овощей. Это по самым скромным расчётам. И, разумеется, платить
именно мне за это расточительство. Люди и лошади также требуют
отдых, а время сейчас самая важная компонента. Кто первым сможет
занять почту, телеграф и телефон, тот и сможет диктовать условия. Я
не знаю, кто сейчас усадил свою задницу в Кремле. Не знаю точно,
что случилось с моим братом и где его первенец. Но рассчитываю
получить более подробные известия к подходу к Сергиеву-Посаду.
Возле Свято-Троицкой Сергиевой лавры у меня назначен пункт сбора.
Туда подтянутся части нашей кавалерии и там же меня должны ожидать
новости из первопрестольной. Я не собираюсь входить в город, не
выяснив обстановку.
Мы проделали 190 вёрст за четверо суток. Такой темп изрядно
обессилил наших лошадей, но зато позволил нам приблизиться к
столице на расстояние одного рывка. Теоретически можно покрыть его
за один световой день. Лошадей жалко, но на кону существование
Российского государства в том виде, которое не стыдно оставить
потомкам.
Прибыли в Лавру мы под вечер и пока мой отряд устраивался на
ночлег, я встретился с ожидающими меня дворянами.
Первым делом я приказал привести Ртищева. Царёву ближнику и
постельничему второго государя из рода Романовых, а также главе
приказа «Тайных дел» всего тридцать три года. На вид он значительно
старше, хотя скорей всего его подкосили сложные события последних
дней. Окладистая борода до середины груди делала его похожим на
сторонников консервативного крыла при дворе Алексея Михайловича. На
самом деле этот господин значительно опередил своё время.
Просветитель, меценат и убеждённый противник крепостного права,
Фёдор Михайлович стал известен среди бояр тем, что тратил свои
личные деньги на выкуп русских пленников из неволи. Его считали
чудаком, но у меня с ним всегда были дружеские тёплые
отношения.
