— Иван Михайлович, к вам просится
Головин. Говорит, срочно.
Семён Никитич Головин встал во главе
коллегии иностранных дел сразу, как я решил Шереметьева поставить
во главе коллегии внутренних дел. Боря склонен больше к
импульсивным действиям и на посту министра внутренних дел он
находится под моим присмотром. Да и Ртищев, глава коллегии Тайных
дел, не даёт конкуренту расслабиться. А вот Головин имеет огромный
опыт, много лет отработал в Посольском приказе. Дослужился до
подьячего и что важно — я с ним плодотворно общался, будучи ещё
юношей. Вот Семён и вписался в эту должность как родной. Он знаком
с зарубежными послами, со многими состоит в приятельских
отношениях. И этот человек никогда не принимает поспешных
решений.
Я встал, чтобы чуть размять спину. А
заодно оказать уважение сорокапятилетнему дипломату. Внешне Головин
невзрачен. Невысок ростом, сутулится и имеет привычку почёсывать
тыльную сторону левой кисти. Особенно когда мысленно уходит в себя.
На лысой голове он носит круглую шапочку, а видимо по роду службы,
всегда носит иностранные кафтаны.
— Заходи, садись Семён Никитич. Что
случилось? — я ежедневно знакомился со сводкой, предоставляемой мне
коллегией иностранных дел. Видать что-то незаурядное
произошло.
Головин скользнул к стулу и пристроив
свой зад, почтительно подал мне бумагу.
Это депеша от нашего посла в Польше.
Тот сообщает о смерти польского короля ЯнаIIКазимира Ваза.
Дальний родственник шведского короля так и не проявил себя в
прошлогодней компании. Его войска практически только обозначили
нападение на шведов. Но всё-таки он отвлекал на себя некоторое
внимание КарлаXI. А сейчас, после
его смерти временным правителем Польши стал епископ Ян Пражмовский.
Тёмная лошадка и тот сразу объявил, что прекращает участие в боевых
действиях.
— Да, Семён, разваливается на глазах
наша Северная коалиция.
Не прошло и трёх недель, как мы
получились неприятные известия из Дании. Сильный десятитысячный
шведский отряд перешёл по льду пролива и вступил на датский остров
Зеландия. Фредерик жидко обделался и, не дожидаясь осады
Копенгагена, запросил мира. Привыкли датчане прикрываться своим
флотом и на суше чувствуют себя как дети. А ведь шведы их просто на
понт взяли. У тех совсем не было артиллерии, а без осадных орудий
приступать к штурму укреплённого города — пустая трата времени и
сил.