Впервые весьма смутная информация о
неком заговоре против государя появилась от людей Аксакова. И
только когда я сориентировал на эту тему Тайную канцелярии, мы
смогли зацепить ниточку, которую надо очень аккуратно тянуть,
распутывая весь клубок.
Первой ласточкой послужил доклад моего
управляющего с одного из уральских заводов. Он уверял, что
наблюдает там натуральный саботаж. Причём осознанный и продуманный.
Кто-то всеми силами тормозит реконструкцию железоделательного
завода. Мы специально закупили за золото новейшие печи и механизмы,
намереваясь наладить производство современного стрелкового оружия
из своей же качественной стали. Но вот всё время что-то мешало.
Отправленный тайно человек Аксакова кое-что нарыл. Дальше вышли на
важного чиновника из канцелярии тобольского генерал-губернатора.
Аккуратно взяли его в разработку и выяснилось, что не всё так
прекрасно в моей империи. Это уже настоящий заговор как против
меня, так и всей новой государственной системы. Следы вывели нас на
московского дворянство. И такие имена вылезли, я сам сразу не
поверил.
Но рубить с плеча сразу не стали, к
сожалению, наши действовали по указке некоторых европейских стран.
В первую очередь британцев, в меньшей степени французов. Видать
здорово мы оттоптали пятки самым влиятельным странам в
Европе.
К сожалению, зараза внедрилась почти
во все административные единицы. На местах саботировали, чиновники
тянули и волокитили дела, ссылаясь на неопределённые трудности. Вал
доносов в Тайную канцелярию — это особая песня. Мы не сразу поняли
причину и поначалу пытались разбираться. Оказывается, что доносы
имели цель обрушить систему следствия. Даже в Госсовете нашлись те,
кто если не поддерживал открыто заговорщиков, то ограничивался
чисто формальным подчинением. Типа я — не я, никакой
инициативы.
И только когда пошли первые аресты,
стало ясно, что голову подняли бояре, окончательно потерявшие
власть. К ним примкнули дворяне, которым не нравилась европеизация
общества. Это они с методами Петра ещё не знакомы. Я-то всеми
силами старался вводить элементы европейской культуры постепенно, с
оглядкой.
Часть помещиков остались недовольны,
тем что крепостное право не имеет абсолютной величины. 15–20%
землепашцев по-прежнему являлись вольными и, собственно, именно они
стали питательной средой для зарождения рабочего класса и
ремесленничества.