Но всё равно грустно. Сама не знаю почему.
— Анюта!
Вздрагиваю, обернувшись. Меня окликает возникший из ниоткуда Фёдор.
— Так и знал, что найду тебя на стадионе.
Бегу ещё быстрее, машинально застёгивая кофту, чтобы грудь во время бега не подпрыгивала.
— Почему так и знал?
— Ну, потому что ты была сама не своя, вот я и подумал, что ты рванёшь на стадион. Ты всегда бегаешь, когда тебя что-то беспокоит.
Вот же какой Фёдор наблюдательный: старается, заботится, переживает. А меня раздражает его навязчивое преследование.
Останавливаюсь и, опираясь на колени, дышу, как собака, перебежавшая поле, заросшее травой по колено.
— У тебя кто-то появился?
Любимый мужской вопрос. Особенно среди парней, вихляющихся во френдзоне. Вон Герману Игоревичу глубоко опорожниться, есть у меня кто-то или нет. «Будешь изображать мою невесту, и точка!»
Самки подсознательно выбирают самых сильных самцов — это закон природы.
— Нет, конечно, с чего ты взял? Будь у меня кто-то, разве шаталась бы я одна вечером на стадионе?
А где сейчас он? Я не знаю.
— Ты просто сегодня была так красиво одета, что я растерялся. Решил, что кто-то нашёлся.
Геморрой у меня нашёлся в виде босса, укладывающего пальцы на мои плечи.
— Может, побегаем вдоль набережной? Там воздух чище, да и народ поприличнее, а то у меня от запрещённой лексики, особенно там, где играют в баскетбол, уши вянут. Не хочу, чтобы ты это слушала.
Кивнув, бегу в названном направлении. Это далеко, но так даже лучше.
Вдоль набережной у нас уточки, элитные рестораны и нет матерящихся мальчишек.
Фёдор много болтает, ищет для нас наиболее живописный путь, пытается шутить и делает предложение собраться как-нибудь на даче его родителей.
Почти не слушаю.
После всего случившегося, я отчего-то сама не своя. Зачем-то заглядываю в окна ресторанов. Меня так и тянет рассмотреть посетителей. Не имею понятия, что ищу среди столиков, вазочек и белых скатертей. Пытаюсь, как обычно, радоваться, жить, смеяться, глядя на родные улицы, но внутри неспокойно.
— О, смотри! — Заставляет меня остановиться Фёдор. — Наш злобный тритон. Кажется, сейчас он совсем не ядовитый и грозный, — смеётся. — И дама красивая. Хотя какая ещё у него должна быть дама? Кто бы сомневался.
Знать не знаю, отчего, глядя на них, не могу пошевелиться. Наверное, из-за того, что мой жених улыбается продавщице из ювелирного магазина, где сегодня днём купил мне обручальное кольцо. И мне, конечно же, должно быть всё равно, ведь я согласилась фиктивно выйти за него ради денег. И он мой враг. И я его ненавижу.