Я медленно прошелся по залу, мои сапоги с золотыми шпорами гулко
стучали по мрамору.
– Хорошо. Прекрасно. А Безликие? - в моем голосе зазвучала
опасная сладость.
– Они... они сразились с Безликими. И все. И ушли, - запинаясь,
доложил другой подчиненный.
– Так надо было отправить их снова! - я ударил кулаком по столу,
заставив вздрогнуть всех присутствующих.
Младший из военачальников, юный Властимир, осмелился поднять
голову. Его глаза, полные животного страха, встретились с
моими:
– Они... они нам не подчиняются, ваша светлость. Командира
убили. И теперь они…
– Что значит - убили? - я наклонился к нему, чувствуя, как
горячая ярость пульсирует в висках. – Вы должны были его защищать!
Тот, кто управляет безликими - ваша главная ценность! Вы это
ЗНАЛИ!
Властимир съежился, его горло сглотнуло:
– Да, ваша светлость... но он был тяжело ранен. Мы унесли его,
но в лесной чаще он... скончался. И тогда... тогда их уже никто не
мог контролировать.
Тишина в зале стала такой густой, что слышно было, как падает
виноградина из дрожащих пальцев княгини. Я медленно выпрямился,
чувствуя, как гнев сменяется ледяной яростью.
Сегодня кто-то обязательно заплатит за этот провал. Кровью.
– Безликие не чувствуют опасности, не боятся смерти! – мой голос
гремит, будто удар молнии в тишине тронного зала. – Они должны были
войти в город, не глядя ни на какой купол, ни на какую магию! Я
сжимаю кулаки до боли, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. –
Почему они этого не сделали?! – В ярости я бью кулаком по резному
подлокотнику трона, и золотая инкрустация трескается с неприятным
хрустом. – Все нужно делать самому... Все... Самому!
Резким движением срываю с плеч бархатный плащ, расшитый
серебряными нитями, и швыряю его в сторону. Тяжелая ткань бесшумно
падает на мраморный пол, как падший знаменосец.
– Принесите мне походную одежду! Быстро! – требую я, и в зале
мгновенно начинается суматоха.
– Дорогой князь... – Велеслава вскакивает, словно ужаленная, ее
пышные юбки шелестят, как осенние листья. Она приближается ко мне
мелкими шажками, будто боится разозлить хищника. – Дорогой мой... –
ее голос сладок, как испорченный мед, и так же ядовит. – Неужели ты
правда сам отправишься? Это же так опасно... Ее тонкие пальцы с
длинными ногтями, окрашенными в черный лак, тянутся к моему рукаву,
но я резко одергиваю руку. – Тебе не положено там присутствовать. У
тебя есть люди…