— Лёха, ну ты... — ко мне подбежал Максим, возглавляющий бедовую
колонну, и пожал протянутую руку. — Ты кто вообще такой? Приехал,
мля, звонок, туда-сюда и всё, охренеть!
Он хоть был молодым, но крайне энергичным человеком и, что самое
важное, тем, на которого можно положиться. По поводу того, кто я,
как обычно, не стал давать конкретики:
— Дед Пихто, сделал и сделал. Всё в порядке?
— Ага, перепугались только, но люди в норме, живы-здоровы, —
улыбнулся Макс, — доедем спокойно, тут фигню осталось, спасибо,
Лёх, честно, от сердца.
— Для себя стараюсь, — я поставил автомат на предохранитель и
наконец-то убрал с него руки, когда последний бэтр растворился в
тумане. — Ладно, поехали уже.
Спустя полчаса мы уже были в Борисоглебске. Переговорив со
всеми, с кем только можно, и добравшись до своего дома, наконец-то
позволил себе короткую передышку.
Тут уже становится тесно. Даже мне пришлось приютить знакомых.
Впустил к себе две немаленькие семьи. Было как-то странно наблюдать
за бегающими детьми на фоне целого стеллажа с автоматическим
оружием, но… таковы реалии. Мы готовимся. Тратим все деньги,
которые можно потратить, и собираем ресурсы в спешке.
Дело в том, что мы не знаем, что именно должно случиться. Может
произойти что угодно, мы можем лишь догадываться. Может, нас сотрёт
с лица планеты ядерным супервзрывом, или мы вообще исчезнем все
разом, или магическим образом... Короче, ни у кого нет чёткой
теории по поводу того, что будет, лишь домыслы.
Присев у окна, открыл ежедневник, привычка вести который
осталась у меня ещё со школы, просмотрел последнюю запись, в
которой было процитировано первое сообщение, которое увидели все
люди два дня назад, включая меня:
25 марта 2017 г. четверг, 13:00
Человечество является ошибкой.
Программа уничтожения будет
запущена через 96 часов.
Это было написано на русском языке, на котором я и увидел его.
Как уже выяснилось — люди из других стран видели его на родных
языках. И я бы тоже посчитал надписи перед глазами галлюцинацией,
если бы не засуетилась верхушка, к которой у меня есть доступ. Меня
звали... туда, но я отказался. Друзья детства оказались важнее, чем
старые задницы политиков.
— Чаю? — спросил пожилой дедушка из одной из семей, поднося мне
стакан, который я принял. Старичок присел рядом и посмотрел в окно,
на всю людскую суету, творящуюся там, на ездящие машины и носящихся
туда-сюда людей. — Беда будет, чувствую.